Анне-Мари Шиммель «Распознавание знамений Бога»
АННЕ-МАРИ ШИММЕЛЬ
РАСПОЗНАВАНИЕ ЗНАМЕНИЙ БОГА
Феноменологический подход к Исламу
Предисловие
Выступать на Гиффордских лекциях — высокая честь и привилегия для любого религиоведа. Поэтому я с благодарностью приняла приглашение попечительского совета Гиффордских лекций выступить с лекцией весной 1992 года в Эдинбурге, будучи признательной за шанс получить истинное наслаждение от бесценного опыта. Лектора, потрясенного именами выдающихся предшественников, мучает вопрос, возможно ли беспристрастное отношение к выбранной теме, в данном случае к феноменологическому подходу к Исламу. Идея всестороннего исследования различных аспектов Ислама, религии, которую уже изучили вдоль и поперек, во многом не поняли и обвиняли в примитивности, наверное, покажется абсурдной. В то же время, научные трактаты об исламе привлекают в последнее время внимание все большего количества людей, подстегиваемых политическим развитием, как мусульманского мира, так и других населенных мусульманами регионов. Стоит ли говорить, что многие политические и социологические исследования практически не затрагивают «духовных» ценностей Ислама, а проходят по широкому ряду вопросов, начиная от религиозной власти до положения детей в средневековом мусульманском обществе, от ответов мусульман апологетам западного стиля образования касательно перемен в роли суфиев, механики преобразования до образования и функционирования биосферы в Коране, и вопросов прав человека и их реализации в современном мире. Огромный объем литературы заставил меня отказаться от долгих, монотонных ссылок и библиографии источников, процитированных в тексте и в примечаниях. Прошу у читателя прощения за подобную вольность.
Прочитанные лекции берут свой исток из рода моей деятельности по жизни, касающейся языков и ценностей Ислама, из многочисленных дискуссий с друзьями-мусульманами, как с высокообразованными и умудренными опытом учеными Исламского мира и диаспоры, так и с простыми, неграмотными крестьянами, в особенности женщинами, в Пакистане, Индии, Турции. Я обязана многим вдохновению своих университетских преподавателей в области Исламских исследований – Ричарду Харманну, Гансу Генриху Шедеру и Эрнсту Кюхнелю в Берлине, я привела имена только самых важных из них, сотрудничеству с Фридрихом Гейлером, который распахнул предо мной мир истории религии. Эти лекции я посвящаю его памяти. Я также хотела поблагодарить своих студентов в Марбурге, Анкаре, Бонне и Гарварде, друзей и всех тех, кто терпеливо слушал мои лекции в Европе, Северной Америке, на Ближнем и Среднем Востоке, тем, кто привлекал мое внимание к новым аспектам Исламской мысли, искусства и поэзии. Выражаю признательность доктору Шамсу Анвари-Алхусейни из Кельна за каллиграфические Коранические аяты, украсившие эту книгу. Отдельное спасибо моему «пишущему ангелу» магистру гуманитарных наук Кристе Садозай из Кельна, напечатавшей рукопись, магистру гуманитарных наук Ивору Норманду из Эдинбурга за тщательное и педантичное редактирование текста.
Шведский лютеранский епископ и исламист Тор Андре, которому я благодарна за самые изысканные работы о Пророке Мухаммеде и раннем суфизме, как-то заметил:
«Как любое движение в мире идей, религиозная вера тоже имеет право, чтобы о ней судили по ее настоящим и подлинным намерениям, а не так, как этому потворствует слабость и подлость людей, фальсифицирующих и изувечивающих идеалы этой веры».
Рассматривая Ислам с позиции Тора Андре, надеюсь, что лекции смогут помочь прояснить некоторые конструкции, на которых зиждется жизнь и мысль в Исламе. В зависимости от сферы интереса и специализации читатели, несомненно, смогут добавить от себя многочисленные параллели и влияния, как Исламских источников, так и других религий. Но если эти параллели и существуют, мы не намерены жить в них, как это делает известный христианский ориенталист Юлий Велльгаузен в своем классическом произведении «Следы арабского язычества» («Rene arabischen Heidentums», 1897). Я не хочу доказывать или предполагать, что то или иное внешнее влияние определяло развитие Ислама. Никто не отрицает, что такие влияния были в Исламе, ибо ни одна религия не вырастает в вакууме, а религиозный лидер, будь то пророк или основатель того или иного течения, не может не пользоваться языком, к которому его слушатели, по меньшей мере до определенной степени привыкли, и чьи образы и символы они понимают. Без почвы, воздуха, дождя и опыления насекомых, ни одно дерево, а религию можно сопоставить с «деревом добрым» (Коран 14:24:
«Разве ты (о, Пророк) не знал (о том), как Аллах приводит притчей благое слово [слова Единобожия: «Нет бога [заслуживающего поклонение], кроме Аллаха]? Оно [благое слово] (в примере) (сравнивается) как благое дерево [пальма]: корень его твёрд, а ветви его в небе.»),
не может вырасти достаточно крепким, чтобы приютить у себя птиц, одарить путников тенью и вкусными плодами (Мавлана Руми упоминает об этом в третьей тетради (дафтаре), строфа 2005). Но эти влияния не являются абсолютными ценностями: религия впитывает только те идеи, обычаи и тенденции, которые в той или иной степени совместимы с ее сокровенной сутью. Кроме того, каждая религия имеет внешний и внутренний аспект, любое предложение, утверждение, правовое предписание могут быть усвоены и истолкованы разными людьми по-разному. На ум приходят старые сравнения: вода принимает цвет стекла или «белого излучения вечности», бесцветный Свет становится видимым только в отражении постоянно меняющихся цветов.
Моя задача указать на разноцветные отражения, на «farbiger Ahglanz» Гете, и распознать в Коранических стихах знамения или аяты, которые через свое бесконечное разнообразие укажут на единую истину.
Введение
«Вскоре Мы покажем им [этим неверующим] Наши знамения по всему свету [везде и во всём] и в них самих [в том, какими их создал Аллах], пока не станет им ясно (после осознания этих знамений), что это [Коран] – истина (ниспосланная Аллахом). Разве (для того, чтобы признать Коран истиной) не достаточно того, что твой Господь является свидетелем о всякой вещи?» (Коран 41:53)
В 50-ые годы я преподавала историю религий на факультете исламского богословия в Анкаре. Я старалась объяснить своим студентам концепцию Рудольфа Отто, согласно которой mysterium tremendum (тайна, ввергающая в трепет) и mysterium fascinans (тайна, ввергающая в восхищение) отличаются друг от друга – Божество, которое проявляется в повергающем в трепет могуществе и восхищающей красоте. Вдруг один из студентов встал и гордо произнес: «Профессор, нам, мусульманам, издавна известно, что у Бога две формы проявления: Он обладает «jalal», то есть могуществом, мощью и гневом, и «jamal» — красотой, добротой и милосердием». Тогда я призадумалась об идее феноменологического изучения Ислама. Идея эта становилась навязчивой, ибо до той поры феноменологическое изучение Ислама, отраженное в ряде фундаментальных трудов, носило превратный, если вообще носило какой-либо характер, словно собравшиеся историки религий ожидали призыва немецкого мыслителя восемнадцатого века Реймаруса:
«Убежден, что среди тех, кто обвиняет тюркскую религию в грехах, лишь немногие читали Аль-Коран, а среди тех, кто прочитал эту книгу, лишь некоторые вознамерились в силу своих способностей называть все вещи своими именами».
Для многих историков религии Ислам, последняя религия в истории человечества, является «христианской ересью», как это твердили на протяжении веков, пока не наступила эпоха Адольфа фон Харнака, который назвал Ислам анти-христианской, жестокой, примитивной религией, тем, с чем мы сегодня сталкиваемся на фоне истерзанного войнами Ближнего Востока и подъема фундаменталистских настроений. Поэтому нынешняя проблема заключается в точном описании религии, возникшей в Аравии, простирающейся на восток через основные регионы Азии до центрального Китая, Индонезии и Филиппин, на запад через Турцию, Балканский полуостров, северную Африку до Атлантического побережья, главенствующей в различных регионах черного континента и принимающего в свое лоно новых обращенных в таких традиционно сильных христианских регионах как Европа и Америка, что объясняется отчасти растущим числом иммигрантов из мусульманского мира, а отчасти просто переходом людей в ту или иную секту Ислама, в суфизм, псевдо-суфизм или фундаментализм; религии, чьи святые скрижали впервые увидели свет в Аравии, о которой пишутся многочисленные труды теологического и художественного характера, катехизисы и поэзию, издаются газеты и исторические трактаты на огромном количестве языков, среди которых арабский, фарси, турецкий, урду и суахили могут похвастаться неиссякаемой сокровищницей духовной и популярной литературы, не говоря о других наречиях и диалектах, причем арабский язык среди них занимает верховную нишу. Никто не может поспеть за огромным количеством изданий в различных областях исламских исследований, и поэтому любой ученый, пытающийся писать об исламе, ощущает собственную ущербность и беспомощность в нахождении конструкции, справедливой по отношению к этой часто оговариваемой религии, и во вложении этой конструкции в общую историю религий.
Конечно, можно узнать об Исламе, пользуясь вертикальным, то бишь, историческим методом. Изучение истории Ислама подвергается очищению благодаря документам, появляющимся из огромных, но неизученных источников в библиотеках Востока и Запада; надпись на своде мечети Занзибара, которую доселе не замечали, или мусульманских стих на южно-индийском диалекте могут вскрыть пласт поразительных знаний о конкретных исторических событиях, проанализировать корни Исламской цивилизации.
Для классификации различных аспектов Ислама можно воспользоваться методом разреза. Традиционный контраст между «пророческой» и «мистической» стороной религии, изученное Натаном Содербломом и Фридрихом Хайлером, легко находит себя в Исламе. Ведь Ислам состоит из парадигмы «пророческой» религии, смягчающейся сильной правоведческой ветвью и мистицизмом в его различных проявлениях. Ислам можно изучить с социологической точки зрения, анализируя состояние человека в сектах и социальных группах, в плоскости отношении учителя и ученика, в стремлениях к универсальности и расширению, будь-то через проповеди или военные действия. Если подойти к изучению Ислама через различные концепции Божественного, то на этой стезе можно столкнуться с бескомпромиссным монотеизмом, который под давлением единства Бога превращается в «пантеизм» или в монизм.
Если спросить Ислам о его отношении к окружающему миру, то это отношение меняется от простого отвержения мира, как в Буддизме, (такое отношение имели ранние Суфи), до доминирования над миром, преобладающим отношением Ислама в современном мире. Как можно охарактеризовать психологические черты мусульманина? Как он реагирует на встречу с единым Богом, движим ли он благоговением, страхом, надеждой и любовью, или он просто ощущает непоколебимую веру в Бога?
Все эти методы верны и отражают пути более глубокого постижения религии. Но изучение религии, как ни одной из научных дисциплин, сталкивается с проблемами, самая важная из которых – это необходимость формулировки своей позиции в отношении объекта исследования и одновременно уход от оценки этого объекта, ибо религия затрагивает самую сакральную сферу жизни миллионов людей. Можно ли заниматься религией, как в целом, так и в ее специфических проявлениях, так, словно изучаешь какой-либо объект исследования, как это делают многочисленные историки религий? Лично мне любопытно, можно ли полноценно и объективно изучать религию, если в методе изучения отражается уважение к сфере мистического и возможно, когда уважают сферу Мистического и чувство отрешенности от всего земного, если метод изучения понимает, что он связан с действиями, системой взглядов и человеческими реакциями и ответами на то, что лежит за рамками чистого «научного» исследования.
Поэтому при изучении религии сложно дистанцироваться от объекта изучения, и любое подобное смещение не может не отразиться на исследовании. В моем случае это смещение ориентировано преимущественно в направлении мистических, поэтических веяний в Исламе, чем в сторону правоведческих воззрений, которые не представляются темой настоящего труда, (хотя я поприветствовала бы труд, всеобъемлюще рассказывающий об Исламской правовой системе и примерах ее применения).
В редких случаях, когда историки религии пытались включить в свои феноменологические исследования образцы Исламской культуры, отсутствие лингвистической подготовки этих ученых печально сказывалось на их усилиях. Тенденция полагаться главным образом на устаревшие переводы вела к странным смещениям в том, что они хотели выделить, как, например, к диспропорциональному использованию старых переводов персидских стихов, в которых изобиловали образы сакрального опьянения и исступления. Этот феномен, конечно же, имеет место в Суфизме, но его следует рассматривать вкупе с идеалами основного стержня Ислама.
Несмотря на это, полагаю, что феноменологический метод изучения Ислама способствует лучшему его пониманию, особенно той его модели, которую разработал Фридрих Хайлер в своем монументальном труде «Формы проявления и сущность религии», структуру которой я использовала в этой книге. Фридрих Хайлер, стараясь изучить суть религии, вначале исследует ее феномен и только потом все более глубокие слои человеческой реакции на Божественное, пока не достигнет самой священной сути каждой религии, ее центра, Божественного, Незримого Бога. Хайлеру всегда нравилась цитата Фридриха фон Гюгеля, который как-то отметил, что дух пробуждается при соприкосновении с материальным бытием. Это значит, что самый высокий духовный опыт можно запустить с помощью сенсуалистского объекта: цветка, аромата, облака или человека. Исламские мыслители всегда размышляли над связью между внешними проявлениями и Сутью. В этом им помогали Коранические слова:
«Кто же лучше речью, нежели чем тот, кто призывает к Аллаху [к вере в Него и к признанию только Его богом], и совершает праведное [исполняет Слово Аллаха], и говорит: «Поистине, я из (числа) предавшихся (Аллаху) [который полностью подчинился Его велению и Слову]!» (Коран: 41:33)».
Во всем Мусульманин может видеть аят, знамение Бога, и Коран повторяет эту истину вновь и вновь, предупреждая тех, кто не верит в знамения Бога и кто отступает от них. Земные творения – это знамения Бога, смена дня и ночи – это знамение Бога, встреча мужа и жены и чудеса – знамения Бога. Обратимся к Корану (30:19-25):
19.Выводит Он [Аллах] живое из неживого [человека из семени, птицу из яйца, растение из семян] и выводит неживое из живого [семя из человека, яйцо из птицы], и оживляет Он землю (выводя растения) после её безжизненности. И также [оживлением подобным этому] вы будете выведены (из своих могил в День Воскрешения)!
20. И из Его знамений (которые указывают на Его величие и могущество) – то, что Он создал вас [вашего праотца Адама] из почвы, (и) затем, когда вы (уже) (стали)человеческим родом [потомками одних от других], вы распространяетесь [расходитесь](по земле) (в поисках благ Аллаха ).
21. И из Его знамений – то, что Он создал для вас (о, мужчины) из вас самих же [из людей]пару [женщину], чтобы вы жили с ними, устроил между вами любовь и милость [доброту]. Поистине, в этом [в этом создании], непременно, содержатся знамения [наглядные наставления и доказательства] для людей, которые размышляют!
22. И из Его знамений – сотворение небес [насколько велики размеры Вселенной, множество звёзд и планет] и земли [как прекрасна она устроена для жизни], различие ваших языков (на которых вы разговариваете) и цветов (кож). Поистине, в этом, однозначно (содержатся) знамения для знающих [обладающих здравым умом]!
23. И (также) из Его знамений – ваш сон ночью и днём [то, что вы обретаете силы во время сна] и ваш поиск (даруемых) Им благ. Поистине, в этом, однозначно (содержатся)знамения для людей, которые (внемля) слушают (наставления)!
24. И из Его знамений (указывающих на Его могущество) (то, что) Он показывает вам молнию (и вы видите его) испытывая страх (что может поразить её удар) и надеясь (что прольётся дождь); и ниспосылает Он с неба воду [дождь] и затем оживляет ею [водой]землю (выводя растения) после её безжизненности. Поистине, в этом, однозначно (содержатся) знамения для людей, которые разумеют!
25. И (также) из Его знамений – то, что стоит [существует] небо и земля по Его повелению [по Его воле]. Потом, когда (в День Суда) Он позовёт вас зовом из земли, – вот вы выйдете (из земли) [воскреснете]!
Все это доказывает, что над нами стоит Бог, Творец всего и вся. Знамения Бога не только в «горизонтах», то есть в созданной Им Вселенной, знамения бога также в наших душах, то есть в способности человека понимать и восхищаться, в любви и любопытстве, в том, что человек ощущает, о чем думает, что испытывает. Мир, так сказать, огромная книга, в которой тот, кому даны глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, может воочию убедиться в присутствии этих знамений, и таким образом, руководствоваться Всевышним созерцая эти знамения. Чувственный и духовный уровни пересекаются в этих знамениях. Пониманием и толкованием знамений возможно постичь Божественную мудрость и силу. Человек понимает, что как неоднократно говорит об этом Коран, Бог учит нас через механизмы сравнения, аллегорий и подобия изымать сердце человека за пределы внешних, периферийных граней созидания.
Ибо следует помнить, духовные аспекты жизни могут быть проявлены только через чувства. Как можно ощутить порыв ветра, как не через движение трав, поет индийский мусульманин 19-го века Галиб. Пыль, поднятая копытами коня далеко в пустыне, скрывает всадника. Пена на поверхности океана указывает на неведомую впадину. Эти знамения нужны, ибо сердце человека стремится поймать отблеск Бога, даже если Бог не имеет ни форм, ни образов, человек так или иначе надеется коснуться к таинственной силе: не в этом ли смысл уважительного губоприложения к Корану, в котором изложено Слово Божие?
Все может быть аятом, знамением, не только строки Корана, которые так и называются аятами. Разумеется, Он — не невидимый deus absconditus, Он – deus revelatus, который можно обнаружить через знамения. Он – Тот, Кто проявляет Свою волю через Свое слово, Кто беседует с нами через Своих пророков, кто направляет человечество на праведный путь, ведущий к спасению. Мусульмане поняли, что все творения хвалят своего Создателя, пользуясь «lisan al-hal», немым красноречием, ибо в этой хвале и заключается цель их существования. Таким образом, вся Вселенная предстает перед нами, так сказать, в религиозном свете. Вот почему каждый человеческий поступок, пусть даже самый глупый, получает свою оценку по религиозным канонам, и регулируется согласно ниспосланному свыше Закону.
Обязанности культовой и ритуальной значимости поддаются объяснению за рамками их внешней важности: молитва – это потеря своего ничтожного «я» через общение с Сакральным миром, или пожертвование душой перед Всесильным Любимым Повелителем. Паломничество – это бесконечное странствие души к Богу; пост – это жизнь ангелов в лучезарном свете и во хвале. Каждое внешнее ритуальное действо становится знамением духовной практики. Но даже те, кто видит лишь оболочку, богобоязненно выполняет внешние обряды ощущают себя в повиновении Богу, готовят себя к стезе, ведущей к счастью в Грядущем мире, ибо смысл слова «Ислам» и заключается в покорении Богу и/или Его слову.
Аналогично можно сказать и о символических действиях верующего, которые освещают конкретные духовные аспекты Ислама. В Бадрской битве мусульман (624 г.) Пророк берет горсть песка и гальки и бросает во врага. Коран (8:17) говорит:
«Не вы (о, верующие) убили их [многобожников] (при Бадре) [не своими силами], но Аллах (Сам) убил их (тем, что Он помог вам победить их), и не ты (о, Пророк) бросил (горсть песка в сторону многобожников), когда бросал, но Аллах (Сам) бросил (сделав так, что песок попал в глаза, ноздри и горло каждого (!) многобожника), чтобы испытать верующих (дающимся) от Него [от Аллаха] хорошим испытанием [чтобы усердием на Его пути привести верующих к высоким степеням награды, и чтобы они узнали о Его благодеяниях, данных им, чтобы затем возблагодарить Его за них]. Поистине, Аллах – слышащий (ваши мольбы и речи, как явные, так и скрытые), сведущий [знающий] (в чём благо для Его рабов)!».
В этом действии подразумевается то, что человек, который полностью повинуется Богу, может действовать, так сказать, через силу Божью.
Несомненно, что предыдущие религии оставили свои следы в Исламе, ибо каждая религия, как правило, принимает те веяния и системы более ранних пластов религиозной жизни, которые кажутся ей внемлющими ее потребностям. Разноцветные кустарники народного Ислама с их шутовскими цветами выросли из того же корня, что и прямое древо нормативного Ислама. Напряжение между двумя основными аспектами Ислама – нормативно-правовым и слегка окрашенным популярным – образует постоянную тему в истории Исламской культуры. Способ, пользуясь которым Ислам объял разнообразные формы и странные элементы, особенно в Индии и Африке, просто поражает – поскольку нормативные традиционалистам не нравятся подобные «новшества», они считают, что эти «новшества» противоречат чистому монотеизму, выраженному и многократно повторяемому в «шахаде», в вероисповедании, в Суре 112, заключающем слове Корана, о том, что Он – един, не родил и не был рожден.
Именем Аллаха Милостивого, Милосердного!
Скажи: «Он – Аллах – один [нет у Него сотоварища],
Аллах – Един (Своей сущностью);
Он (никого) не родил и (Сам Он) не был рождён,
и не стал Ему равным ни один [Ему нет ни равного и ни подобного]! »
В обеих ипостасях Ислам познает концепцию священной власти – бараку, благословенную свыше энергию. Мы часто будем сталкиваться с этим словом. Ведь барака принадлежит не только сакральному миру, бараку излучает черный камень Каабы, Коран тоже излучает благословенную энергию, как в ту самую ночь, Ночь Могущества (см. Суру 97), когда снизошло первое откровение.
( Ночь аль-Кадр (араб. لَيْلَةُ الْقَدْر), Ночь предопределе́ния[1], Ночь решения[2], Ночь Могущества, в исламе — почитаемая ночь месяца поста Рамадан, связанная с ниспосланием пророку Мухаммаду Корана в виде откровения в пещере Хира горы Джабаль ан-Нур. В эту ночь, согласно исламским источникам, к молящемуся Мухаммаду саллалаху алейхи васаллам явился ангел Джибриль и передал первые пять аятов суры аль-Аляк. Ночь предопределения празднуется в последней декаде девятого месяца исламского календаря, в основном в одну из нечётных ночей (21, 23, 25, 27 или 29). Чаще всего сообщается, что Ночь аль-Кадр выпадает на ночь перед 27-м днём месяца рамадан. - прим.перев.)
Чтобы придать форму различным явлениям Ислама, модель Фридриха Хайлера показалась мне самой удобной и ясной по сравнению с моделью Герарда ван дер Леува, такой же замечательной, как и сборник собранных Хайлером материалов. Ряд ученых подвергли серьезной критике книгу и метод Хайлера. Заключение на английском языке неоправданно фокусировалось на христианской части книги, что приводило к искаженной картине, сузившей всю широту представления Хайлера. Чтобы предложить идею о модели Хайлера, я привела в качестве примера замечательное заключение Ж.Ж.Ваарденбурга (1973) в первом томе его труда «Классические подходы к изучению религии».
Модель концентрических колец может показаться достаточно странной, она фигурировала в трудах багдадского мистика Абуль-Хусейна ан-Нури более чем тысячу лет тому назад и его современника Аль-Хакима ат-Тирмизи. На основе коранических строк Нури изобрел форму окружностей, которая ведет, подобно модели Хайлера, от внешней границы священного до самого центрального стержня религии, и показывает, что нет божества кроме Бога. Четырехслойные окружности следует охарактеризовать следующим образом:
Грудь, садр, связана с исламом. Коран (39:22) гласит:
Разве ж тот, грудь которого Аллах расширил для Ислама [Полной Покорности Ему] и он обладает светом от своего Господа [знанием о Нём и о Его Законе] (равен тому, кому Аллах не даровал веру)? Горе же [сильное наказание] (обещано) тем, чьи сердца черствы к поминанию Аллаха [тем, которые не принимают Его Слово]! Такие – они пребывают в явном заблуждении.
В нашей модели грудь – это институциональный, внешний элемент религий.
Следующий круг, это сердце, галб, колыбель имана, веры. Коран (49:7):
И знайте, что среди вас – посланник Аллаха (и относитесь с должным уважением к нему); (И он лучше всех вас знает, что для вас благо. И если вы желаете себе то, в чём зло и вред для вас, то Посланник не согласится с вами,) если бы он повиновался вам во многих делах, то вы бы страдали. Но однако Аллах привил вам любовь к Вере и украсил её в ваших сердцах [представил вашим душам её красоту] (и вы уверовали), и сделал для вас отвратительными неверие, непокорность (Аллаху) и ослушание [неповиновение] (Ему). Те (люди), (которым присущи данные описания) являются идущими прямо (по истинному пути).
Только через сердце можно достичь истинной веры, то есть интериоризацию внешнего восприятия религиозных форм. Сердце является органом духовных аспектов религиозной жизни.
Фуад, внутреннее сердце, колыбель марифы, интуитивного, «гностического» знания. Коран (53:11):
Не солгало сердце (ему) [Пророку] в том, что он видел (своими глазами). [То, что Пророк видел, когда своей душой и телом поднимался на небеса в Ночь Вознесения, это он видел своими глазами и он осознавал, что он видит.]
Именно через это внутреннее сердце божественное, сиюминутное познание того, «что Нам известно».
Коран (18:65): И нашли они [Муса и Йуша’] (там) одного из Наших рабов [праведника Хадира], которому Мы даровали милосердие от Нас и научили его от Нас (некоему) знанию [даровали ему некое сокровенное знание].
Наконец, лубб, внутреннее ядро сердца, колыбель тавхида.
Коран (3:190): Поистине, в творении небес [в их величии] и земли (с её горами, равнинами и морями), в смене ночи и дня [в том, как они следуют друг за другом], (во всём этом) – однозначно, знамения для обладающих разумом.
То есть испытание того, что существует лишь Единый Бог, Которому нет ровни от вечности до вечности, видимого и осязаемого лишь тогда, когда Он проявляет себя человечеству.
Все внешние проявления, различные формы откровений являются знамениями. Слово о Боге, подобно любимой фразе Руми, «аромат райских яблонь» (VI 84). Все внешнее насущно, как насущно то, что грудь скрывает таинства сердца, но Суть Божья остается навеки скрытой. Человек способен лишь ухватиться за подол Его благоволия и попытаться найти стезю, ведущую к Нему через Его знамения.
Схожесть четырех кругов религиозного опыта Нури и окружной конструкции Фридриха Хайлера указывает мне на путь, который до какой-то степени может помочь мне в моем начинании. Ранние Суфи изрекали:
Ун фи кули шайин лаху шахидин
Ядуллу ала аннаху вахидун
Во всем есть свидетельство Ему,
Что указывает на то, что Он Един.
Все – от камня до догматической формулы призывает «Ищи вне нас!». Необходимы много знамений, чтобы прикрыть завесой Того, Кто трансцендентен, от человека, но Который все же «ближе к нему, чем шейная артерия. » (Коран 50:16). Множественность знамений Бога и Единственность Бога неразделимы. Знамения очерчивают стезю, ведущую к Его присутствию, стезю, где верующий может, вконец, скинуть с себя все образы.
Ибо как гласит Коран (28:88):
И не моли [не поклоняйся] наряду с Аллахом другого бога. Нет бога [заслуживающего поклонение], кроме Него! Всякая вещь гибнет [исчезаема], кроме Его Лика. Ему принадлежит решение и к Нему вы будете возвращены (для расчёта и воздаяния)!
1. Мир внешних проявлений состоит из трех секторов:
А) священный объект, священная комната, в которой происходит культ, священное время, когда выполняют самый важный ритуал, священное число, с помощью которого мерят объекты, комнаты, разы, слова, людей, священное действие (ритуал).
Б) священное слово (i) сказанное слово: (а) слово Бога, заклинание, имя Бога, прорицание, миф, легенда, пророчество, евангелие, доктрина; (б) слово Богу, молитва в преклонении, исповедь, хвала, благодарение, мольба, отречение; (в) священное молчание; (ii) написанное слово: священная скрижаль.
В) святой человек и священная община. Все, что находится в сфере физических наблюдений, видимости, слышимости, осязаемости. Религия — это не иллюзорная духовность, религия – это физическое общение с Богом.
2. Первое внутреннее кольцо – это мир религиозного воображения, это мысли, образы, идеи о невидимой сущности и видимых творениях Бога:
А) концепция Бога (теология)
Б) концепция сотворения (космология и антропология, в том числе первородные условия и первородный грех)
В) концепция откровения: упоминание о Боге в объявленном слове, в истории, в душе (христология)
Г) концепция искупления: (i) искупитель (ii) объект искупления; (iii) дорога к искуплению (сотериология)
Д) реализация в будущем или в грядущем мире (эсхатология).
3. Второе внутреннее кольцо представляет собой мир религиозной практики, то есть того, что происходит в глубине души, по сравнению с химерными или рациональными образами Бога, религиозные ценности, отложенные в противостоянии человека и священных объектов и при выполнении священных действий: (i) благоговение (в отношении Богу по сути, его святости), (ii) страх, (iii) вера в Бога и полное Ему доверие, который проявляет себя, работает, управляет, любит и помогает, (iv) надежда, (v) любовь, жажда Бога, покорение Ему, ответная любовь к Богу. Кроме этих ценностей, имеются мир, радость и стремление делиться. Далее идут необычайные проявления религиозной практики: вдохновение, внезапное преобразование, призвание свыше и просветление, видение и слушание, транс, кардиогнозис, различные проявления физической энергии, как, например, автоматическая речь и письмо, беседа на иностранных языках, стигматизация и т.д.
4. Объективный мир религии, центр окружностей – это Божественная Реальность, которую постигают через внешние проявления, внутренние представления и практику души в двойном смысле:
А) в качестве Deus Revelatus, Бога, повернувшего Свой Лик к человеку, Абсолютной Святости, истины, справедливости, любви, милосердия, спасения, персонального Бога, воплощенного в «Ты» и в союзе (Троица),
Б) в качестве Deus ipse или absconditus, божества, воплощенного в «Оно», в качестве абсолютного единства.
На рисунке видны связующие звенья между сегментами различных окружностей: физические формы выражения, мысли, ощущения сводятся, в конечном счете, к Божественной Реальности. Разумеется, Божественную Реальность невозможно выразить через человеческие формы выражения, мышления и действий, но имеется конкретная связь с Божественным, analogia entis: творение соответствует с несотворенной божественной сущностью.
Часть 1 Священные аспекты природы и культуры
И из Его знамений (которые указывают Его рабам на Его величие, могущество и власть) – ночь и день [смена ночи и дня], солнце и луна [их подчинённость]. Не делайте поклоны ниц ни солнцу, ни луне, а делайте поклоны ниц (только) Аллаху, Который сотворил их, если вы Ему поклоняетесь [исполняете Его Слово, повинуетесь Ему]! (Коран (41:37))
Глава 1 Неодушевленная природа
Камни
С самых ранних пор различные природные явления поражали человеческий разум, внушали ему страх благоговения перед силами природы, окружающих его в повседневной жизни. Люди , конечно же, испытывали трепет, глядя на камни, которые, казалось, никогда не менялись, и их можно было принять, как и оказалось впоследствии, символами вечной энергии и силы. В древних семитских религиях камни, а в особенности те из них, которые обладали причудливой формой, считались объектами, заполненными особой энергией, так называемой маной. Поэтому на протяжении веков камни привлекали к себе внимание религий. Возьмем, например, историю Иакова и камня Вефиля из Старого Завета.
Камни и их таинственная сила притягивала к себе и древних тюрков: истории о даш бебеклери – камнях, медленно превращающихся в детей – очень распространены в самой Турции. Турки, когда выполняют ритуальные моления, в которых просят сверхъестественные силы послать дождь на землю (эти ритуалы называют в Турции джаде), пользуются камнями. Небольшие ниййет дашлары (камушки намерений – прим. перев.) закапывают у могил, чтобы выявить добрые или злые намерения тех или иных людей.
Сирия и Палестина, обители древнесемитского каменного культа, все еще могут похвастаться удивительной формы камнями, которых порой принимают за могилы святых. В Сирии считают, что если тело человека покоится на камушках, то оно от них получает энергию. Класть камни и образовывать из них небольшой холмик на могиле святых, прежде чем последняя превратится в настоящий храм, широко распространенная традиция на Ближнем Востоке, в Индии и Пакистане.
Древняя мифология сообщает, что основой космоса является камень. Этот камень имеет зеленый цвет, а расположен он глубоко в земле. Этот камень является основой центральной оси, проходящей через Вселенную, причем на Земле центральной точкой этой оси является Кааба.
Черный камень – метеорит – заложенный в юго-восточный угол Каабы в Мекке, является той самой точкой, в направлении которой верующие поворачивают свои лица в молитвах. Они стараются поцеловать этот камень во время паломничества. Как гласит мистический хадис: «Черный камень – это правая рука Бога». Легенды гласят, что этот камень существовал еще до появления жизни на Земле. В начале он был белого цвета и только потом обрел черный цвет от рук грешников, которые на протяжении столетий тянулись к этому камню, дабы прикоснуться к нему.
Но черный камень, который был так причудливо воспет в творениях мусульманских поэтов, ни в коей мере не является единственным камнем Исламского мира. Купол Скалы в Иерусалиме считается святым местом, потому что по поверью все пророки до Мухаммеда побывали там, а Пророк Ислама встречался с ними в начале своего небесного путешествия, и на том самом месте он совершил с ними ритуальную молитву. На скале, расположенной под куполом, можно увидеть оттиск ступни Мухаммеда. Некоторые предания гласят, что скала эта висит в воздухе. Когда наступит конец света, архангел Исрафил именно с этой скалы возвестит всему миру начало воскрешения. Духовная, равно как и историческая, связь между этими двумя святыми местами (Меккой и Иерусалимом), в которых расположены каменные символы, очевидна на основе поэтической идеи, что Кааба приходится невестой Куполу Скалы.
Но не только в Иерусалиме вы можете увидеть оттиск ступни Пророка – гадам расул. Вы их найдете в большом количестве в различных странах. Часто их приносят сами паломники, особенно в Индии. Даже император Акбар, который зачастую критиковал Исламские традиции, приветствовал, когда по возвращении из паломничества его жена Салима и тетя Гюльбадан привезли с собой один из таких каменных фрагментов. Часто из подобных камней сооружают чудодейственные постройки. Их посещают верующие, стараются прикоснуться к ним, дабы воспринять их бараку (благословляющая энергия – прим. перев), и затем проводят рукой по своему телу. Начиная уже с 1300 г. реформатор Ибн Таймиййа (ум.в 1328 г.) боролся против традиций касания камня с оттиском ноги Пророка в Дамаске. Ему казалось это чистым суеверием, несовместимым с верой в Единого Бога.
Мусульманам-шиитам знакомы камни с отпечатком ступни Али. Центром этого культа является святилище Маулали (Мавла Али) на вершине отвесной скалы у Хайдарабада на Декканском плоскогорье (Индия), где каждый будет поражен огромным оттиском ноги Али.
Святилище Мавла Али в Хайдарабаде
Важность камня отражена в символическом использовании этого термина. Руми сравнивает любящего с куском мрамора, который отражает слова Любимого. Более значительным считается мысль Ибн Араби, который утверждал, что Пророк – это хаджар бахт, «чистый камень», на котором было отпечатано Божественное Послание. Идея Ибн Араби пережила века и была отмечена в теологическом труде Шаха Валиуллаха из Дели (ум. в 1762 г.).
Камни отражают Божественный Гнев. Во многих коранических фрагментах отмечено метание камней в неповинующихся (“Бросали они [птицы] в них [в воинов] камни из обожженной глины. / И сделал Он [Аллах] их [воинов] подобными ниве со съеденными зёрнами [подобно объеденной соломе].” – (Коран: 105:4,5)). Во время паломничества бросают камни в Сатану. Паломники трижды бросают по семь камней в строго установленном месте у горы Мина, а Сатану называют не иначе как раджим, что означает «побитый камнями», проклятый.
Много преданий связано с камнем: среди персидских дервишей Хаксара есть традиция привязывать к животу большой камень – санг-и-ганаат, «камень довольства», который подавляет голод. Говорят, что Пророк таким же образом боролся с чувством голода. Особое место в Исламе занимают драгоценные камни. Говорят, что некоторые из этих камней заполнены баракой. Практически все ученые раннего Ислама обладали огромными познаниями в минералогии и с помощью наблюдений усовершенствовали работы греков. Поэтому драгоценные и полудрагоценные камни стали занимать важные позиции в фольклоре и литературе.
Говорят, что Пророк советовал пользоваться агигом, агатом или сердоликом, полудрагоценным камнем, которого было очень много в Йемене. Поэтому этот камень связан в целом с мистической символикой Йемена, откуда «дыхание Милостивого» доносилось до Пророка. Мусульманам нравится носить агатовые кольца, медальоны, на которых выведены строки из молитв, Имена Бога (шииты часто выводят имена Пятерицы) (Святой Пятерицей называют пятерых личностей Ислама – Пророка Мухаммеда, его двоюродного барат и зятя Али, дочери Фатиму, внуков Хасана и Хусейна – прим.перев.). Позднее поэты Персии и Урду сравнивали себя с агатовым гнездом, в котором заключалось лишь Имя Возлюбленного Бога. А вот члены дервишского ордена Бекташи любили носить двенадать агатовых камушек, символизирующих двенадцать имамов-шиитов. Этот медальон звали Камнем Гаджи Бекташи.
С древних времен считалось, что рубин может излечить болезни. И на самом деле в медицине мелкотолченный рубин является успокаивающим (муфаррих) ингредиентом лекарства – отсюда и связь рубина с яхонтовыми губами Возлюбленного и с рубиново-красным вином. Один из прекрасных мифов гласит, что когда солнечные лучи касаются обычную гальку, долгое время проведшую во мраке рудников, она может превратиться в рубин – мысль, которая символизирует трансформацию человеческого сердца, которое после долгого времени терпения под влиянием солнца милосердия может созреть и, «пролив свою кровь» в страданиях, превратиться в бесценную драгоценность.
Считают, что изумруд может отвести зло, ослепить змей и драконов. Зеленый цвет изумруда – цвет рая – отвел этому камню особую роль в Исламе. Говорят, что лавх махфуз изготовлена из изумруда и почитатется как средневековый гностический образ.
(Храни́мая скрижа́ль (араб. اللوح المحفوظ — аль-лавх аль-махфу́з) — согласно Корану, это первоисточник всех священных писаний, на котором записаны все прошлые и будущие события. Хранимая скрижаль олицетворяет Божественное знание и неразрывно связано с Божественным предопределением (кадар) - прим.перев.)
Французский исламовед Анри Корбен исследовал суфийскую стезю, которая по мнению ряда авторов, как, например, Симнани (ум. 1335), завершается перед сияющей изумрудной горой: человек, лицезреющий этот свет, обладает самым высоким положением и считается прошедшим мрак мистической смерти.
Горы
Горы всегда завораживали сердце человека, горы часто считались обителью богов земли. Естественно, что эта мысль не прижилась в Исламе, ибо Коран констатировал, что горы , хотя и твердо стоят на земле, чтобы сделать ее устойчивой, подобны облакам:
(«И (в тот день) ты увидишь горы, которые ты считал неподвижными, как они будут двигаться как облака. (Это будет происходить) по деянию Аллаха, Который выполнил всё в совершенстве. Поистине, Он сведущ [знает] о том, что вы творите!» – (Коран: 27:88))
и в День Страшного Суда будут "подобны шерсти» (Коран 70:9). Кроме того, упоминая гора Синай Повелитель "разбил ее и превратил в песок" (Коран, 7:143). Руми назвал это явление экстатическим "танцем" горы (М I 876). Таким образом, горы в Исламе – есть не что иное, как знаки вечного присутствия Бога. Наряду с другими земными творениями горы тоже "преклоняются ниц перед Ним" (Коран, 22:18).
Исламские предания показывают, что отдельные горы дарят людям больше, чем земной опыт. Например, гора Абу Губейс, расположенная у Мекки, согласно преданию является первой горой на Земле, на которой происходили встречи святых, или гора Гусейна Гази вблизи Анкары, где находится почитаемая мусульманами могила средневекового мусульманского воина-святого.
Высокие горы можно представить себе пороговой областью между сотворенной Вселенной и бесконечным Богом
(«Клянусь (горой) Туром, (на котором пророк Муса говорил с Аллахом Всевышним)" – (Коран – 52:1)).
Гору Гаф [Синай] считают горой, которая окружает всю Землю, даже если Кавказские горы в Южной Азии или Гималаях в большей степени подчеркивают эту мысль. В античном мире пытались имитировать священные горы и Вавилонская башня (зиггурат) является отражением подобной имитации. Мальвия, минарет со спиральным пандусом в Самарре (Ирак), тоже можно считать результатом подсознательной памяти этой тенденции.
Мальвия в Самарре (Ирак)
Земля и пыль
Земля всегда считалась энергией женской, хотя концепция «матушка-земля» не нашла своего места не только в Исламских преданиях, но и во всех религиях. Коранические слова, согласно которым «жены ваши – пашня…» (Коран 2:223) наглядно показывают эту связь. Разве Адам не был сотворен из пыли, мягкого материнского материала, который был затем оживлен духом? Вот почему Иблис, Сатана, претендовал на превосходство над Адамом, Иблис был создан из огня. Поэтому дервиши всегда напоминали слушателям, что вся бытность - это пыль, кроме Бога Возлюбленного. Вообще, "Мы создали вас [вашего праотца Адама] из пыли..." гласит Коран, и превратим в пыль (Коран – 22:5). Пыль имеет очищающее качество: когда вокруг нет воды для ритуального омовения, очищение можно произвести с помощью пыли – называют это тайаммум.
Древний миф о hieros gamos (святом супружестве), о браке между небесами и землей, закладывающим корни брака между мужчиной и женщиной («посеять семя» в землю и в женщин) редко можно встретить в Исламе, разве что в стихах Руми, которые принимает этот образ из старых мифов. Руми гласит: "Небо — муж, а земля — жена в [представлении] разума, все, что это заронило, та воспитает", но для настоящего искателя, замечает Руми, это не интересно (D I. 15,525). Ведь любящий должен обратиться к своему духовно Возлюбленному:
«Ты – мое небо, я – твоя земля –
Ты один знаешь то, что вложил в меня!»
(D 3, 038)
Земля и пыль становятся священными, ибо их касаются сильные, любящие люди. Смиренные по натуре земля и пыль приобретают новые благие качества через этот контакт. История Саади, в которой он рассказывает об ароматном куске глины, которой пользовалась возлюбленная при купании и которая сохранила в себе ее аромат, указывает на приобретение таких благ. Пыль святых мест и усыпальниц могут принести благословение: Шииты часто пользуются молитвенными четками и небольшими глиняными изделиями, изготовленными из пыли усыпальницы Имама Хусейна в Кербела. Тюркский поэт Физули (речь идет об азербайджанском поэте Физули – прим. перев.) (ум. в 1556 г.) вот как называет свою поэзию:
«Моя поэзия – не рубины и изумруды,
Моя поэзия – это пыль, но это пыль Кербелы!»
Земля из Кербелы и Наджафа, место захоронения Имама Али, была привнесена в усыпальницы некоторых Шиитских правителей Индии (например, могила Гол Гунбада в Голконде, Индия). Земля с могилы Мавлане Руми в Конйе была привнесена в усыпальницу Игбала в Лахоре, ибо этот индо-мусульманский поэт глубоко почитал средневекового поэта-мистика Персии.
Многим посетителям индо-пакистанского храма предлагают сушеные лепестки розы и пыль с саркофага Игбала. Доверяя святой чистоте этой пыли, посетители преданно глотают ее. Пыль с могил святых и сеййидов – настоящее сокровище, которым может похвастаться любая область или провинция Индии. Когда персидский правитель Надир-шах решил завоевать Синд (провинция Пакистана), индийский визирь правителей Калхора ответил на его требование выплатить ему огромную компенсацию предложением небольшой коробки, содержащей самую драгоценную вещь, которую эта провинция могла предложить – пыль с могил святых и сеййидов.
Вода
Более важную роль в Исламе играет вода, ибо как говорит Коран: "...и сделали из воды всякую вещь живую." (Коран – 21:30) и «Он низвел с неба [с облаков] воду [дождь]...» (Коран – 13:17). Я упомянула только два важных Коранических высказывания о воде. Вода – не только сила внешнего очищения людей, но она также становится, как и в других религиях, символом чистоты сердец. Вода постоянно в движении, то есть, как размышлял Кисаи (Абульхасан Кисаи (903 – 1003) – родился в городе Мерв (Мары), Туркменистан – автор стихов, проникнутых философскими темами. Из его творчества сохранилось немногое – прим.перев.), вода постоянно возвышает своего Повелителя перед всеми другими творениями.
В Исламском мире очень много святых источников и водоемов – Замзам бьет ключом у Каабы. Как гласит легенда, Агарь, покинутая одна с младенцем Исмаилом, очень хотела испить воды. Источник этот находится на глубине сорока двух метров и его вода немножко солоновата на вкус. Многие паломники привозят с собой воду из этого источника в специальных канистрах и флягах, чтобы передать его бараку друзьям и знакомым. Некоторые паломники погружают свой будущий саван в этот источник, надеясь, что благословенная энергия источника окружит их в могиле. Согласно преданию вода Замзама пополняет все источники мира во время месяца Мухаррам. В Стамбуле же ходит легенда, что вода из этого источника была использована при сооружении Айи Софии, а иначе этот храм не выдержал бы испытания веков.
В арабском фольклоре, особенно в Сирии и Иордании, ключи являются символами женщин, хотя водяных фей, русалок, известных в Европейском фольклоре, нет в Исламе. Солоноватые источники же с другой стороны считаются символами мужчин, вот почему обнаженные женщины купаются в этих источниках.
Источники часто находят у храмов святых. Вероятно, что многие святые места сооружались в местах, близких в рекам и ключам. Водоем у храма Салар Масуда в Бaрейхе (Барейх расположен в центрально-восточной части штата Уттар Прадеш у реки Гхагхра. Могила Сеййида Салар Масуда, воина-афганца, погибшего в 1033 г., является местом паломничества мусульман и индусов - прим.перев.), как говорят, лечит лепрозою. Водоем Манго Пир у Карачи (расположен в 12 км к северу от Карачи. Святая могила Пир Хаджи Манхо – святого, изначальное имя которого было Камалдин – окружена крокодилами и серными источниками, которые дают возможность паломникам очистить дух и плоть - прим.перев) является наглядным примером этиологических легенд, превращающих таинственные домусульманские храмы в мусульманские, ибо этот водоем не только близок к месту захоронения святого тринадцатого века, но и содержит огромное количество крупных крокодилов, предшественник которых святой, разгневанный по неизвестной причине, породил этих рептилий из цветка. Большой пруд у святилища Байазида Бистами в Читтагонге (Бангладеш) населен вызывающими отвращение белыми черепахами. В том же регионе, в Силхете, один из источников заполнен рыбами и является важной частью святилища.
Поскольку нахождение водных источников рядом с храмами и мечетями можно было объяснить процессом предмолитвенного омовения, древние предания вновь открывают действительность. Поскольку вопрос касается воды для очищения, религиозные правоведы в точности определяют ее качество и количество. Ведь вступить в воду означает вступление в первородную материю, очищение, омоложение, повторное рождение после смерти. Отсюда омовение может и стало настоящим духовным опытом для ряда мусульман, а тема вступления в воду и несение течением воды очень часты в мистической литературе. Старая индийская сказка о скептике, который погрузился в воду и пережил всю жизнь человека в одно мгновение дошла и до Ислама: неверующим, усомнившимся в реалии ночного путешествия Мухаммеда, посоветовали сделать то же самое. Лучшим примером является сказка Египетского Суфи – учителя Даштути – который заставил Султана склонить голову в чан, чтобы тот пережил всю историю жизни.
Не надо избегать воды – она, прежде всего ее обязанность, ее удовольствие очищать грязное время, говорил Руми. Вода Милосердия поджидает грешника. Жизненная энергия воды привела к концепции Живой Воды, цели искателей, маджма аль-бахрейн, к теории «места слияния двух морей», как это ведает Коран 18:60-61. Живая Вода находится, как и зеленый камень, в глубоких ущельях темной земли и только Хыдр, пророк и святой, может привести искателя туда, даже несмотря на то, что великие герои, как например, Александр, упустили эту воду и не смогли прильнуть к бессмертию.
Полагают, что земля покоится на воде, всеокружающем океане, но Коран также несколько раз упоминает об океане, где плывут суда (Коран – 14:32), об опасности океана для странников (Коран, 17-67), которые начинают взывать к Богу только во время опасности Он сравнивает мир и пену (Коран, 13:17), в другом отрывке Коран утверждает, что мир - это расфуфыренная ярмарка (Коран – 3:14). С этой позиции Суфи легко сравнивает сотворенную Вселенную небольшой пенкой в огромном бездонном океане Бога – мистикам всех религиозных направлений, а в особенности направлений с «пантеистическими» склонностями, известен этот образ. Разве волны и производная пена, на какое-то мгновение выплывающая из бездны, не для того чтобы возвратиться обратно туда? Вот как Руми описывает это:
«Океан поднялся и вот!
Появилась вечная мудрость
Подала свой голос, закричала
Вот как это было, вот как это стало –
Океан был заполнен пеной
И каждая прожилка этой пены
Порождала тело, порождала плоть
И связки тел, услышав знак из моря,
Расплавлялись, возвращались
В океан душ…»
(D. 649)
Странствие хрупкой лодки, имя которой «человек», которая будет разбита волной извечного Обета, порождает время и вновь мистический образ. Многие Суфи, а в особенности Суфи позднего периода, прекрасно знали о существовании лишь одной реалии, данной нам в различных агрегатных состояниях: вода, лед, капля и дождь – одно и то же, ибо вода, не имея формы, способна принять и производить любую форму.
Образ океана Бога (или в поэзии образ Любви, которая может даже быть «океаном огня») тоже действителен в Исламе, но Пророка тоже звали океаном, а Коран называли его жемчугом. Однако чаще встречается сочетании Пророка и дождя.
Дождь
Дождь посылают, чтобы вдохнуть жизнь в мертвую землю
(« Из Его знамений (которые указывают Его единственность и могущество) то, что ты видишь землю смиренной [безжизненной], а когда же Мы низводим на неё воду, она[земля] приходит в движение (от того, что из неё прорастают растения) и разбухает она [земля] (насыщаясь водой). Поистине Тот, Кто оживил её [Аллах], однозначно, оживит и умерших. Поистине, Он мощен над всякой вещью [всемогущ] !» – (Коран – 41:39)).
В некоторых районах Ирана и Турции дождь называют словом рахмат, «милостью». Отсюда нетрудно проследить связь между «дождем милости» и тем, кого называют рахматан лиль-аламин, «Милостью Миров»
(«И Мы послали тебя (о, Мухаммад) только как милость для миров [кто уверует в тебя, как в Посланника, тот будет счастлив и преуспеет как в этом мире, так и в Вечной жизни]. » – (Коран – 21:107)).
Как сообщает нам Абу Хафз Омар ас-Сухраварди - (Шихабудди́н Абу́ Хафс У́мар ибн Абдулла́х ас-Сухраварди́ (1145—1234) — исламский богослов, основатель тариката сухравардия. Получил от халифа ан-Насира звание Шайх аш-шую́х («шейх шейхов») — официального руководителя всех суфиев Багдада. Написал ряд книг и посланий по суфизму, в том числе Авариф аль-маариф (Дары мистического познания) , который стал нормативным трудом по вопросам духовной практики суфизма и этики - прим.перев) - в своей работе Авариф аль-маариф сам Пророк очень любил дождь и «поворачивался лицом к дождю, дабы принять благословения от него. Есть такой хадис: Однажды на нас пролился дождь, когда мы были вместе с Посланником Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует. И Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, снял свою одежду, чтобы дождь пролился на него. Тогда мы сказали: „О Посланник Аллаха, почему ты поступил таким образом?“ Он ответил: „Воистину, он (дождь) недавно был создан Господом своим“[4]. и говорил при этом: «он – тот, кто совсем недавно был так близок к Повелителю».
Разве нельзя было сравнить Пророка, посланного к своим соотечественникам с жизнедарующим посланием, с благословенным, оплодотворяющим все мертвое дождем? Эта мысль вдохновляла поэтов к созданию наипрекраснейших поэм в честь Пророка, особенно в восточной части Исламского мира. Поэт-мистик из провинции Синд Шах Абдул-Латиф (ум. в 1752 г.) (Шах Абдул Латиф Бхитай (хинди शाह अब्दुल लतीफ़; 18 ноября 1689, с. Сай-Кандар, Синд, Империя Великих Моголов — 1 января 1752, Бхит, округ Матияри (ныне Пакистан)) — индо-пакистанский поэт на языке синдхи, музыкант, суфийский учёный, мистик. Реформатор синдхского стиха. Почитается святым. - прим.перев.) посвятил свою поэму «Сур Саранг» Пророку, где поэт остроумно привнес
сочетание характеристики опаленной земли, жаждущей дождя, с надеждой на приход любимого Пророка, появляющегося в виде тучи и покрывающего собой территорию от Стамбула до Дели и за их пределами. Сто лет спустя Мирза Галиб из Дели (ум. в 1869 г.) (Мирза Асадулла-хан Галиб (перс. غالب دهلوی; урду مرزا اسد اللہ خان غالب, Агра, 27 декабря 1797 — Дели, 15 февраля 1869) — один из наиболее известных индийских поэтов, писавший на языках урду и фарси, авторитетный знаток Корана и суфизма. - прим.перев.)
сочинил Персидский Маснави о «Жемчужном Облаке», то есть о Пророке, и к концу девятнадцатого века Мухсин Какорави (ум. в 1905 г.) спел свою знаменитую Урдунскую оду в честь Пророка, где искусно представил тему облака и «дождя милости» с освященной веками великолепной индийской поэзией о дожде.
Но дождь имел еще и другую характеристику в Исламе. Дождь приходит с океана, подымается, испаряясь, в небо, конденсируется вновь в облака и возвращается вновь в океан, чтобы воссоединиться со своим первоисточником, или как гласила еще одна распространенная мысль, становится жемчугом, помещенным в чистую раковину. Раковину эту часто связывают с апрельским дождем. Доныне в различных регионах Турции апрельскую дождевую воду собирают и хранят в лечебных целях. В средние века кустари изготавливали специальные сосуды, называемые в Турции нисан тешт, которые они очень красиво украшали и которыми люди собирали апрельский дождь.
Там, где засуха - часты гость, а дождь является настоящим благословением, люди в своих молитвах просят у Бога послать им дождь. Эту традицию называют истисга. Верующие выходят из города в поношенных одеждах и начинают просить Бога помощи. Многие истории, свидетельствующие о святых, которые так или иначе добивались небесного дождя, (иногда даже доходя до угроз в адрес Бога), отражают важную роль истисга.
Но надо различать дождь благословенный, оплодотворяющий и дождь опасный, сель, ливень. Коран (26:173) гласит: «и пролили на них (с неба) (каменный) дождь, и (как) ужасен дождь для тех, кого увещали!», ибо Божий гнев может опустошить их сердца, как страшный ливень уничтожает урожай фруктовых садов. Багдадский Суфи Абуль-Хусейн ан-Нури (ум. в 907 г.), может быть впервые в Арабской литературе, великолепно описал два вида духовного дождя, который может опуститься в сад человеческого сердца, чтобы оживить его или чтобы уничтожить в виде страшного ливня. («Разве ты не видел [разве ты не знаешь] (о, Пророк), что (только) Аллах (Своим могуществом) гонит облака (куда пожелает), потом соединяет их, потом превращает в кучу (облаков). И ты видишь, как дождевые капли выходят из промежутков (облаков). И низводит Он с неба, с (подобных) горам (туч), в которых град, и поражает им, кого желает, и отклоняет его, от кого пожелает. Блеск его молнии готов унести зрение (тех, которые смотрят на него). » Коран – 24:43).
Самым очевидным является опасность воды при потопе. Сообщают, что Великий Потоп начался с кипящего котла в Куфе, в котором были уничтожены все грешники, а Ковчег был взят на небеса. (« И вот Мы уже посылали Нуха (пророком) к его народу, и он пробыл среди них тысячу лет без пятидесяти годов. (Он призывал их к Единобожию, но они не откликнулись на его призыв) и постиг их потоп [Аллах низвёл на них потоп, как губительное наказание], и были они причинившими зло (самим себе) (став неверующими). » – Коран – 29:14). Слово бахр в Коране можно перевести как океан, но это же слово можно перевести как большая река (Нил). Река Нил, связанная с историей Моисея, а также река Тигр, (именно поэтому на этой реке в середине восьмого века был построен Багдад), являются самыми часто упоминаемыми реками в Исламе. Разве Тигр не состоит из слез, пролитых после смерти последнего Аббасидского Халифа в руках у Монголов в 1258 г.? С таким вопросом обращается персидский поэт четырнадцатого века, тогда как Хагани (великий азербайджанский поэт-мыслитель XII века – прим.перев.), два столетия спустя, называл могущественную реку слезами траура по когда-то славному Лахмидскому королевству, от которого остались лишь руины Селевкии-Ктесифона.
Река
Кроме полуреализма образа реки, последняя приобретает и символическое значение. Шиитский теолог Хулейни в десятом веке впервые воспользовался сравнением Пророка с большой рекой. Замечательно, что Гете восемь веков спустя, не зная об этом раннеарабском тексте, символизировал Мухаммеда как реку, исходящую из небольшого прохладного источника, постепенно вырастающего, переносящего в себе все встречное – небольшие ручьи, речушки и речки, возвращающего их домой к отцу, к необъятному океану. Индийский поэт-философ Игбал (ум. в 1938 г.) восхищался интуицией Гете, который понимал динамику пророчества. Он перевел (довольно свободно) немецкую поэму на фарси. Позднее он даже хотел взять литературный псевдоним Зиндаруд («Живой Поток»), чтобы указать на свою тесную связь с духом пророческого вдохновения.
Реки тоже являются символами деятельности Бога. Одним из самых прекрасных выражений этого чувства является строки Гади Гадана (ум. в 1551 г.), поэта из Пакистанской провинции Синд:
«Когда река Инд вступает в половодье, то русла ее переливаются.
Так и любовь моей Возлюбленной переливается в душе моей»
Ибо человеческое сердце очень мало, чтобы вместить всю благословенную воду милости и любви Бога.
Реки считаются в Исламе не только объектами этого мира. Рай описан в Коране в нескольких ракурсах, как, например, "сады (Рая), (где) текут под ними [у подножий райских деревьев] реки" – (Коран- 48:17)). Прохладная, очищающая, прозрачная вода является частью вечной красоты, а Юнус Эмре (выдающийся турецкий поэт-мистик – ум. в 1321 г.) точно замечает, что реки Рая повторяют Имя Бога в непередаваемом песнопении.
Иногда упоминают четыре райские реки. Дизайн многих парков, а в особенности тех, в которых сооружены усыпальницы или беседки, включает четыре канала, подчеркивая признаки рая, в котором потоки воды и фонтаны наподобие Каусару и Салсабилу (название райских рек – прим.перев.) даруют свежесть благословенным.
Огонь
Вода, за некоторыми такими исключениями как потоп, является благословляющей энергией, а вот огонь обладает отрицательной энергией. Слово «огонь», так часто используемое в Коране, почти без исключений ассоциируется с Адом. Бог может превратить погребальный костер в сад роз, как это Он сделал для Авраама, которому огонь стал «прохладой и миром». («Мы сказали: «О, огонь! Будь прохладой и миром [безопасным] для Ибрахима!» (И Ибрахиму пребывал в огне без всякого вреда и неудобства, и затем Аллах вывел его оттуда.) » – (Коран – 21:69)), когда Нимрод бросил его туда. Но сожжение является болезненным, будь это горение в Аду или на костре разлуки и безответной любви, которая порой действует на любящего хуже адовой геенны. Но это сожжение необходимо для очищения сердца. В Исламе можно увидеть сочетание подсознательных воспоминаний об огненном культе Зороастра и опасных аспектов огня – разве Иблис не хвастался своим происхождением из огня в качестве доказательства превосходства над Адамом? Поэты поздних периодов говорили, что их сердца охватывало большее пламя, чем великие храмы огня древнего Ирана. Поэты сравнивали свои сердца с гончарными печами, в которых скрыто бушевал огонь.
Несмотря на аналогию с Адом, огонь имеет и положительные качества. Бог проявил Себя через полыхающий куст на горе Синай – то был благотворный огонь. Позднее поэты сравнивали красный тюльпан, который и в самом деле похож на форму пламени, с огнем на святой горе.
Еще одним выражением Божественного аспекта огня было часто используемый образ «стали в огне», символ хорошо известный в христианских и индийских преданиях. Руми поясняет аналь-хагг – «Я истина» (Я – Бог) мистика-мученика аль-Халладжа (ум. в 922 г.), сравнивая его с куском стали в огне: раскаленная докрасна сталь кричит «Я огонь», но суть ее сталь, а не огонь. Ибо невозможно абсолютное слияние человека и Бога, поскольку здесь преобладают материальные, телесные аспекты творения.
Огонь имеет место у Халладжа в истории о мотыльке, который медленно приближается к свече, сперва зреет ее свет, затем ощущает тепло, исходящее от свечи и, наконец, жертвует собой в пламени свечи, ощущая при этом полное отождествление (об этом мы поговорим немного ниже). Но разве может мотылек постигнуть различие между свечой Каабы и свечой языческого храма, спрашивает поэт. В любом из этих двух случаев конец стези упирается в самоуничтожение.
Свечи зажигаются в усыпальницах, храмах. Ими пользуются во время праздничных ночей во славу святых. В Турции Мусульмане отмечают день рождения Пророка или его небесное странствие, зажигая кандил, свечи, а ночью мечети украшают световыми иллюминациями и надписями. Когда-то это все делали с помощью свеч, теперь используют лампочки. А значит женщина, которая когда-то приносила свечу и помещала ее у святого очага во имя исполнения обета, сегодня приносит лампочку.
Гроза, гром и молния
Еще одним свирепым проявлением силы и «Знамений Бога» являются грозы, молнии (Коран 30:24) и гром
«И из Его знамений (указывающих на Его могущество) (то, что) Он показывает вам молнию (и вы видите его) испытывая страх (что может поразить её удар) и надеясь(что прольётся дождь); и ниспосылает Он с неба воду [дождь] и затем оживляет ею [водой]землю (выводя растения) после её безжизненности. Поистине, в этом, однозначно(содержатся) знамения для людей, которые разумеют! » (Коран – 30:24).
Коран (13:13) гласит: И восславляет гром, вознося хвалу Ему [Аллаху], и ангелы (восславляют Его) от страха пред Ним, а Ибн Араби утверждает, что молния – проявление Божественного Естества. Поэтому "молнии" называют с ранних пор "Божественными вспышками", именно во время этих вспышек путник имеет возможность немного продвинуться на своем пути, ибо дорога темна и по ней невозможно пройти. Эта мысль взята из Корана (2:20):
«Готова молния отнять их зрения [они чуть не слепнут от её яркого блеска]; как только она [молния] осветит для них, они идут [продвигаются] при ней [при свете молнии]. А когда окажется над ними мрак [темнота], они стоят (на своих местах). И если бы пожелал Аллах, то унёс бы [лишил бы] их слух и зрение: ведь Аллах над всякой вещью мощен [Он может всё]».
Будучи опасной, молния что бы то ни было высвобождает элемент огня (в соответствии с античной психологией) в форму соломки, таким образом она аналогична огню, которая уничтожает мотылька, помогая последнему освободиться от материального мира. Но такие мысли принадлежат в целом позднему развитию Исламской мысли.
Ветер
Роль ветра имеет более глубокие корни. Вот, что нам говорит Коран (7:57):
«И (только) Он [Аллах] – Тот, Который посылает ветры (несущие облака), как радостную весть (о том, что будет дождь), по Своему милосердию. А когда они [ветра] поднимут тяжелое облако, Мы гоним его на безжизненную [засушливую] местность, низводим посредством этого воду [дождь] и выводим ею [водой] всякие плоды. Таким же образом Мы выведем и умерших (из их могил) (в День Суда). (И этот пример приводится), чтобы вы получили пользу от этого наставления!»
Итак, ветер является предвестником дождя. Небольшой ветер перенес трон Соломона. Об этом говорится в Коране (34,12)
«А (пророку) Сулайману (подчинили Мы) ветер. Утро его [путь, который проделывал этот ветер до полудня] – месяц (пути всадника), и вечер его [путь во второй половине дня] – месяц (пути всадника). И заставили Мы для него течь источник с (расплавленной)медью. А из джиннов (подчинили Мы ему) таких, что работают пред ним по дозволению его Господа; кто же из них [из джиннов] уклонится от Нашего повеления, тому Мы дадим вкушать наказание Пламени (Ада)».
С другой стороны ветер сарсар уничтожил неповинующиеся поселения Ад и Самуд: «А адиты были погублены ветром морозным, буйным». (Коран 69:6). Таким образом термин сарсар становится символом деструктивной энергии. Многие поздние поэты в Персидском мире кичатся, утверждая, что прочерки их пера подобен сарсару, ибо уничтожают врагов их хозяев. Другие поэты, скажем так, менее кичливые, рассматривают два аспекта деятельности Бога, проявление Его джамала, доброты и красоты и Его джалала, могущества и гнева. Так что ветер с одной стороны уничтожает неверных, а с другой стороны является послушной слугой пророка Соломона.
Добрым ветром является южный или восточный бриз, нафас ар-рахман, «дыхание Милостивого». Этот ветер дошел до Пророка из Йемена и перенес в себе аромат богочестивости Увейса аль-Гарани.
Увайс ибн Амир аль-Карани (араб. أويس القاراني; 594, Йемен — 657, Сирия) — йеменский мусульманин, шахид и табиин. Был современником пророка Мухаммеда, но ни разу не видел его. Ещё в детстве потерял отца. Нисба аль-Карани связывает его с каранской подгруппой йеменского племени Мурада[2]. Имя Увайса впервые появляется в работах IX века, Ибн Сад и Ахмада ибн Ханбаля. Он описывается бедным человеком, решившим жить в одиночестве. После знакомства с Али ибн Абу Талибом переехал в Куфу. Ибн Баттута пишет, что Карани умер в Сиффинской битве, сражаясь в рядах Али.
Пророк Мухаммад предположительно предсказал, что Увайс придет к Умару ибн аль-Хаттабу, и сказал, что Увайс был и его другом (халилом) в мусульманской общине, и лучшим человеком в поколении после него. Эти изречения породили последующие сказания об Увайсе, подробно изложенную в Тазкират аль-авлия Аттара (ум. 1221). В суфийской традиции упоминается духовная связь что Мухаммадом и Увайсом. Таким образом, Увайс — очень уважаемая фигура в суфизме и в народном исламе, с гробницами в разных местах, особенно в аль-Ракке в Сирии, недалеко от Хивы в современном Узбекистане[2], а также в Ховалинге - Ховалингский район Таджикистана[3].
В 1988 году в Ракке при могиле Увайса в городе Ракка в Сирии был построен комплекс для паломников, на открытии которого присутствовали лидеры Ирана и Сирии. 23 июня 2014 года его гробница была взорвана бойцами ИГИЛ, как шиитская святыня.
Другой ветер донес до слепого Иакова исцеляющий аромат рубахи Йусуфа. Помните, как об этом говорит Коран (12:94):
«И когда караван отошёл (из Египта), сказал их отец [пророк Йакуб, который находился в Палестине] (окружающим): «Поистине, я чувствую благоухание Йусуфа. О, если бы вы (только) не посчитали, что я сошёл с ума!»
Свет
Эту подглаву начнем с сура ан-нур (24:35):
Аллах – свет небес и земли [Он управляет небесами и землёй и наставляет на истинный путь их обитателей. Он Сам является Светом и Он скрыт за светом. Книга Аллаха и Его руководство тоже являются светом от Него.]. Его свет (к которому Он ведёт, а это Вера и Коран) (в душе верующего) – подобен нише [углублению в стене]; в ней светильник; светильник (находится) в стекле; стекло – точно жемчужная звезда. Зажигается он [светильник] от дерева благословенного – маслины, ни (только) восточной, и ни (только) западной [такого оливкового дерева, которое растёт так, что свет солнца падает на него и с восточной и западной стороны]. Масло её (от чистоты своей) готово воспламенится, хотя бы его и не коснулся огонь. Свет над светом! Ведет Аллах к Своему свету [к Вере и следованию Своей Книге], кого пожелает, и приводит Аллах притчи для людей (чтобы они рассуждали о мудрости, которая содержится в них). И Аллах о всякой вещи [обо всём] знает!
Вот так гласит Коран в своем Аяте Света. Писание подчеркивает время и вновь то, что ведет Аллах людей из мрака в свет, мин аз-зулумати ила-н-нур.
Свет играет главную роль практически во всех религиозных преданиях, а концепция света, который самоизлучается, озаряет все вокруг, чтобы слабые людские очи узрели Коранические указания. В первые дни толкования Корана ученые полагали, что Мухаммед и был той «нишей», о которой упоминается в Аяте света, ибо Божественный Свет излучается через него. Коран называет Пророка сирадж мунир, "освещающим светочем":
О, Пророк! Поистине, Мы послали тебя свидетелем (для своей общины) (который будет свидетельствовать о том, как эта община отнеслась к тому, что было передано им от Аллаха), вестником (который радует верующих Раем) и(предостерегающим) увещевателем, (который предупреждает неверующих и грешников о том, что их ожидает наказание в Аду, если они не покаются), / призывающим к Аллаху [к признанию только Его богом] с Его дозволения [по Его повелению] и подобным освещающему светочу (глядя на который руководствуются те, которые желают идти Истинным путём)! (Коран 33:45-46).
Он наделен функцией вести людей от мрака неверия и греха к свету. Не удивительно, что одна из молитв, передаваемых из уст Пророка, это молитва борьбы:
«О Аллах, помести в сердце мое свет, и в могилу мою свет, и помести надо мной свет, и подо мной свет, и справа от меня свет, и слева от меня свет, и передо мной свет, и позади меня свет, помести в зрение мое свет, и в слух мой свет, и помести в плоть мою свет, и в мою кровь свет, и в кости мои свет. Сделай свет для меня великим, и сделай свет для меня большим, и зажги ждя меня свет и сделай меня светом».
Из века в век эта молитва не сходила с уст мусульман.
С самых ранних пор Мухаммед сам окружен светящимся ореолом. Сияние пророчества было унаследовано им через предыдущих пророков и сияло на челе его отца, Абдаллы, когда Пророк появился на свет. По шиитскому преданию свет этот имел свое продолжение через имамов. Поэтому неудивительно, что рождение Мухаммеда сопровождалось светящимися проявлениями, и в более поздних повествованиях и одах с завидным упорством описывалось сияние, исходящее из Мекки и рспротаняющееся до замков Бостры в Сирии - свет при рождении или эпифания основателя религии - хорошо известная тема в истории (см. рождение Зороастра, Будды или Иисуса). Ведь свет – это божественная примета, преобразующая мрак мирской жизни.
Но не только рождение Мухаммеда сопровождалось светопроявлениями. Вспомним лайлат аль-гадр (ночь судьбы) - так называют ночь, когда Коран целиком был ниспослан на землю: (Коран, Сура 97 – С именем Аллаха Милостивого, Милосердного! / Поистине, Мы [Аллах] ниспослали его [весь Коран целиком] (с Хранимой Скрижали на ближайшее небо) в ночь предопределения / И что дало тебе знать [ты хоть знаешь] (о, Пророк), что такое ночь предопределения? /Ночь предопределения лучше тысячи месяцев. / Нисходят ангелы (с небес) и дух [ангел Джибрил] в неё [в эту ночь] с дозволения Господа их для (исполнения) всяких повелений. / Она [эта ночь] – мир [благо и спокойствие] до восхода зари!), тоже была заполнена светом. Благочестивые мусульмане все еще надеются обрести благословение Всевышнего и увидеть свет, сопровождающие появление на земле последнего всеобъемлющего откровения.
Что касается Пророка, то вокруг его лучезарной фигуры выросли многочисленные мифы: свечение было первым, что создал Бог, а мистики стали разукрашивать саму концепцию предвечного Мухаммеда, назвав его колонной света с фантастическим и потрясающими подробностями, отраженными в мистических песнопениях даже в далекой Бенгалии.
Символизм света широко используется исламскими учеными, а один из них даже разработал целую философию света. Это так называемый хикмат аль-ишраг, «Философия Света» Шихабуддина ас-Сухраварди, который должен был отплатить жизнью за свои смелые теории (он был убит в 1191 г.) Согласно этому ученому «существование – это свет» и этот свет привносится в людей через бесчисленные цепочки ангелов. Обязанность человека возвратиться из черного в «западном изгнании», где его заточили в Восток светочей, а его судьба будет зависеть от степени освещенности, которое он приобрел по жизни.
Но этот поиск, поиск все большего света, важен не только в философии света Сухраварди. Скорей всего Кораническое заявление, что человек должен явиться из мрака в свет, повело отдельных Суфийских учителей к разработке теории развития человеческой души, с тем чтобы индивид во время долгих аскетических приготовлений вырос в истинного «человека света», чье сердце будет незапятнанным, открытым для других, зеркалом отражения Божественного Света. Анри Корбен ясно описал этот процесс в своем труде «L’homme de lumiere dans le soufisme iranien” («Человек света в иранском суфизме») (1971). Уравнение «Бог = Свет», основанная на Коране (24:35 – приведен выше – прим.перев.) естественен для Мусульман, но Игбал дал новое толкование этому уравнению, применив его не к вездесущности Бога, а к тому факту, что скорость света является абсолютной мерой нашего мира.
Важную роль концепции света можно узнать из значительного числа религиозных работ, в чьи названия входят понятия свет и сияние, начиная от сборника хадисов, как, например, Машариг аль-Анвар («Восхождение точек света») или Масабих ас-Сунна («Лучины Сунны») Бахави до мистических работ Китаб аль-Лума («Книга сверкающих искр») Сарраджа, Лама’ат («Божественные вспышки») Ираки и Лаваих («Скрижали») Джами – каждая из этих работ и многие другие предложили небольшую часть Божественного или Пророческого света, чтобы сориентировать своих читателей во мраке мира.
Солнце
Самым очевидным проявлением всеохватывающего и проникновенного света являет собой солнце. Но солнце, как и другие небесные тела, принадлежит афилин (закатывающимся – прим.перев.). Как гласит Коран (6:76),
«И когда покрыла его ночь, он увидел звезду и сказал: «И когда покрыла его ночь [когда стало очень темно], он [Ибрахим] увидел (самую яркую в небе) звезду и (чтобы доказать, что их поклонение звездам неправильно) (и желая того, чтобы они стали единобожниками) сказал: «(Вы утверждаете, что) это – Господь мой?» Когда же она закатилась [скрылась], он сказал: «Я не люблю закатывающихся [не желаю поклоняться таким]».
К солнцу вначале обращался Авраам, пока не понял, что надо поклоняться не этим преходящим силам, а их Создателю, Творцу, как того велит Коран (41:37):
"И из Его знамений (которые указывают Его рабам на Его величие, могущество и власть) – ночь и день [смена ночи и дня], солнце и луна [их подчинённость]. Не делайте поклоны ниц ни солнцу, ни луне, а делайте поклоны ниц (только) Аллаху, Который сотворил их, если вы Ему поклоняетесь [исполняете Его Слово, повинуетесь Ему]"!.
Ислам ясно порывает с религиями поклонения солнцу, и посему первая молитва начинается до восхождения солнца, а вечерняя молитва – после заката его заката, дабы в голову мусульманину не приходила мысль о связи с поклонением солнцу - (и тем не менее времена молитв идеально вписываются в космический ритм). Отсутствие это связи подтверждается уходом от солнечного года и учреждением лунного года. Что бы то ни было, роль Солнца как символа излучения Бога или Пророка очевидна. Хадис сообщает, что однажды Мухаммед сказал: «Я – солнце, а мои сподвижники подобны звездам» – руководство звездами для тех, кто будет жить после заката солнца. И в другом хадисе ему приписывают заявление: «ненависть летучих мышей доказывает, что я – солнце» – противопоставление истинной религии с ночными летучими мышами, врагами солнца часто звучит, к примеру, в прекрасных персидских сказках Сухраварди Магтула
Связь Пророка с солнцем становится особенно ясной в поздней интерпретации начала 93-ой Суры Корана: «(Я Аллах) клянусь (предполуденным) утром», который понимали как указание на Пророка. Может быть именно Санаи (ум. в 1131 г.) изобрел или по меньшей мере популяризовал это уравнение в своей длинной поэтической гасиде об этой Коранической суре. Утренний свет относится к излучающей свет щеке Пророка, а Божественную клятву «(Я Аллах) клянусь ночью, когда она покрывает (своей темнотой землю) (Коран 92:1) приняли как обращение к черным волосам Пророка.
Как символ Бога, солнце проявляет могущество и красоту. Оно освещает весь мир и обуславливает созревание плодов, но если приблизится к нему, то оно уничтожит все огнем своим, как говорит Руми, предупреждая своего ученика избежать «обнаженного солнца».
Луна
Луна в Исламской жизни представляется более важным, чем солнце. Свет луны указывает на время. Разве Пророк пальцем не поделил луну, как говорится в Коране «Приблизился Час [начало Судного Дня стало ещё ближе], и раскололась луна(1) (на две части)! (54:1). И это чудо заставило индийского короля Сахраварти Фармада принять Ислам, как величественно заявляет индо-мусульманское предание.
Луна – символ красоты, и сравнить любимого или любимую с луной – величайшая дань ему или ей. Независимо от того, является ли луна полной – бадр или полумесяцем – хилал, луна передает радость. Когда Мусульманин видит новый полумесяц, он произносит небольшую молитву или молитвенный стих. В этот момент этот мусульманин хочет взглянуть на красивого человека или на золотое изделие и произнести благословения в надежде, что весь месяц будет красивым. Говорят, что великий Индийский Суфи Низамеддин Авлиййа при появлении полумесяце на небосклоне клал голову на ступни матери в знак почтения к луне и набожной матери. Поэты сочиняли стихи по случаю появления новой луны, особенно в конце месяца Рамазан, месяца соблюдения поста. Можно написать объемную статью об их радостных, (а порой и безвкусных), сравнениях. Для Игбала полумесяц – это модель верующего, который «выскрабывает пишу из себя», чтобы вырасти медленно в полную сияющую луну, то есть человек, который не унижает себя прошением подаяния или просьбой других о помощи.
Легко найти связь между луной и арабским алфавитом. Двадцать восьмая буква алфавита соответствует двадцать восьмому дню лунного месяца. И разве Коран не упоминает о двадцати восьми пророках, предшествующих Мухаммеду, поименно называя их, и Мухаммед является именно 28-ым среди них? Вот где оно – завершение лунного цикла! Она из сур, "Таха", начинается с одним из его имен («Та ха» – Коран 20:1). Это имя следует под номером 14 (число полной луны) среди имен Мухаммеда.
Если луна – символ человеческой красоты, то ее можно принять и как символ недостижимой Божественной красоты, отражаемой повсюду: традиционная восточноазиатская поговорка говорит, что луна отражается во всех водах. Эта поговорка нашла себя и в Исламе. Вот что пишет Руми в одном из своих стихотворений:
«Ты ищешь Его высоко в небесах
А Он сияет как луна на озерной глади
Но если ты войдешь в воду,
Он убежит до неба…»
Некоторые турки-мистики находили связь между словами Аллах и хилал «полумесяц» и лала «тюльпан», все они состоят из одних и тех же букв а-л-л-х и кажутся мистически взаимосвязанными.
 |  |
Звезды
Звезды, хотя и принадлежат афилин «закатывающимся», могут служить приметами человечеству: приведем две цитаты из Корана:
(«И (только) Он [Аллах] – Тот, Кто устроил для вас (о, люди) звёзды, чтобы вы находили по ним путь (во время дальних поездок) в темноте суши и моря. (И вот) уже Мы разъяснили знамения [ясные доказательства] для людей, которые знают (о величии Аллаха) !» - (Коран, 6:97).
Они слишком простираются перед Повелителем – «и звёзды (на небе) и деревья (на земле) преклоняются ниц (своему Господу)». (Коран 55:6).
Значимость "звезды" как мистического знамения можно понять, глядя на первый аят суры Корана: «Клянусь (Я, Аллах) звездой [всеми звёздами], когда она закатывается [когда звёзды исчезают с небосклона]».
Звезды – это надежные ориентиры, имеющие большое практическое значение в навигации. Именно они вдохновили ученых ранних веков Ислама к созданию математических и астрономических трудов. Огромное количество астрономических терминов на языках западного мира пришли из арабского языка, что доказывает ведущую роль мусульманских астрономов. Среди звезд, часто появляющихся в литературе, следует отметить полярную звезду, Сухайль (Лямбда Парусов - звезда в южном созвездии Парусов - прим.перев.), Канопус ( звезда южного полушария, ярчайшая в созвездии Киля и вторая по яркости (после Сириуса и не считая Солнца) звезда на небе - прим.перев.), скопление Плеяды, созвездие Большой Медведицы. Коран также ведает о падающих звездах, шихабах, которые отпугивают бесов от границ небесных владений:
И (также мы признаём), что мы [джинны] коснулись неба (чтобы, как обычно, подслушать речи ангелов), но (в этот раз, когда начал ниспосылаться Коран) мы обнаружили, что оно наполнено могучими стражами [ангелами] (которые охраняют небо со всех сторон) и (которые метают) (пылающие) светочи (в тех, кто приближается к небу).
И (также мы признаём), что мы (прежде) сидели около него [неба] на седалищах, чтобы подслушать (то, что там). Но кто прислушивается теперь, тот находит для себя подстерегающий светоч (которым метают в него ангелы, и который сжигает его). (Коран 72:8-9).
Астрология
Наряду с астрономией развивалась и астрология. Исламские ученые переняли и усовершенствовали знаки Зодиака. Эти знаки были известны еще с поры классической античности и восточных учений. Персидская поэма «Хафт Пайкар» или «Семь рисунков или красавиц» Низами (ум. в 1209 г.) (поэма была написана на персидском языке великим азербайджанским поэтом Низами Гянджеви – прим.перев.) – высочайший образец передачи ощущений, что все вокруг находится в таинственной взаимосвязи, звезды и дни, ароматы и цвета. Те, у которых есть глаза, чтобы видеть, могут прочесть сценарий звезд на небе, говорит Наджмеддин Кубра (ум. в 1220 г.). Астрологические прогнозы стали
частью культуры исламского общества. Становится популярным давать новорожденным пригодные с точки зрения астролога имена. Эта традиция все еще популярна в наши дни в мусульманской Индии. Зачастую очень трудно понять различные слои исламской поэзии или мистических трактатов, не зная астрологии, а такие сложные трактаты, как, например, работу Мухаммеда Гавса Гвалиори (ум. в 1562 г.) «Джавахири Хамса» («Пять сокровищ»), где автор показывает удивительное переплетение практически каждого «знамения» во Вселенной. Древней традицией толкования планет – Юпитер - это большая удача, Сатурн - привратник Небесных врат (в Индии), Венера – восхитительная исполнительница музыки и т.д. – пользовались актеры во многих средневековых мусульманских дворах. Морские судна изобилуют, (особенно на металлических поверхностях), астрологическими рисунками.
Астрология, в той форме, которой пользовались такие величайшие мусульманские ученые, как аль-Бируни (ум. в 1048 г.), предложила верующим еще одно доказательство того, что все на свете является частью космической гармонии – при условии чтения этих знамений. Но когда начали говорить о том, что небо является обиталищем Всевышнего Бога, эту мысль нельзя было поддержать. Небо, безусловно, указывает на Божественную трансцендентность, ибо Бог – Создатель семи небес и земли и, как гласит Престольный аят Корана (аят-уль-курси) (2:255) –
«Аллах – нет бога [заслуживающего поклонение], кроме Него, (Он) – Живейший[извечный и вечно живой], Сущий [существует без нужды в ком-либо, и все нуждаются в Нём]; не берёт Его ни дремота [полусон], ни сон; (только) Ему принадлежит (всё) то, что в небесах и то, что на земле. Кто (может) заступится (за кого-либо) пред Ним, без Его позволения? Знает Он то, что будет впереди их [будущее] и что было позади их [прошлое], а они не постигают ничего из Его знания (о Нём Самом и то, что Он знает), кроме(только) того, что Он пожелает (чтобы они узнали). Объемлет Престол Его [аль-Курсий – место Его ступней] небеса и землю, и не тяготит Его [Ему не трудно] охрана их [небес и земли]; поистине, Он – Высочайший [выше всего сущего], Великий (Своей сущностью, властью и отличиями)!»
Небо, как и все другое, повинуется повелениям Божьим, преклоняясь перед Его могуществом. И даже можно найти нарекания на вращающиеся сферы, и мусульмане, кажется, порой соглашаются с замечаниями их предшественников в Иране и древней Аравии, которые вращающуюся сферу неба уподобляли жестокой Судьбе (ниже мы об этом поговорим).
Цвета
Свет и темнота порождают цветовые оттенки. И вновь мы заходим в широченные просторы исследований. Сочетание различных звезд с цветовыми оттенками, как это видно в поэме Низами, не редкость: Сатурн – последний из известных к тому времени планет имеет черный цвет, «нет цвета после черного». Светящиеся явления, с которыми сталкиваются суфии на своей духовной стезе, различны, они представляются семью цветами, которые наблюдаются в мистических видениях в различных последовательностях. Одно ясно, зеленый цвет – это цвет Рая, положительных духовных факторов, и те, кто одет в зеленое, в персидских произведениях сабзпуш, это ангелы или святые. Вот почему в Египте мусульмане оборачивают надгробные камни парчой зеленого цвета, она является предзнаменованием рая. Зеленый цвет – это цвет Пророка, его потомки носили зеленый тюрбан. Зеленый цвет, скажем, в системе Ала ад-Даула Симнани, символ вечной красоты, проявляющейся в изумрудной горе, лежит за черным.
Синий цвет – цвет аскетов, цвет траура. Красный цвет связан с жизнью, здоровьем, кровью, цвет свадебной фаты, гарантирующей плодовитость, цвет оберега. Красное вино, огонь (в его положительном качестве), красная роза ведут к Божественной Славе, а рида-аль-кибрийа, эта «накидка Божественного величия», является лучисто красным (Пророк говорил, что обитателям Рая ничто не препятствует лицезреть Бога, разве только накидка величия, покрывающая Его лик - прим.перев.).
Желтый цвет указывает на слабость, слабая желтая соломинка, бледный лик возлюбленного нуждается в огне, жизнетворной крови. Желтый цвет с оттенком цвета меда часто использовали в своей одежде евреи в Средневековье.
Все еще надобно изучить цветовой символизм суфийских одеяний. В Египте суфии Бадавийя предпочитали красный цвет, Суфи Кадрийя одевались в зеленое, а Суфи Чиштисы в Индии носили одеяние цвета корицы и розовато-желтоватых оттенков. Одевались ли учители в туники, цвет которой соответствовал цвету, зримому ими в своих практиках через видение, остается открытым вопросом, но кажется вполне вероятным. Тем не менее следует подчеркнуть, что все цвета являются по сути отражениями невидимого Божественного света, который требует определенных усилий, чтобы стать видимым в том, кто их может приложить:
«Окраской [верой] (которой наделил) Аллах [полной покорностью перед Аллахом – Исламом]! И кто (же) лучше Аллаха (может наделить) такой окраской [верой]? И мы Ему служим (и поклоняемся)»(Коран 2:138).
Окраска Бога, многоцветное явление возвращается в свое исходное «одноцветие» - термин, используемый Суфи на последней стадии слияния.
Глава 2 Растения и животные
Растения
Древо жизни – понятие, дошедшее до нас с античных пор, ибо древо пускает корни в землю и простирается к небу. Тем самым древо подчеркивает, что оно, как и человек, принадлежит двум сферам. Веками человек, наблюдавший за деревом, восхищался тем, как в росте дерева проявляется энергия жизни, как год за годом из голых ветвей пробиваются листья, появляются и зреют плоды. Поэтому дерево и стало символом всего доброго и полезного, и Коран гласит:
«Разве ты (о, Пророк) не знал (о том), как Аллах приводит притчей благое слово [слова Единобожия: «Нет бога [заслуживающего поклонение], кроме Аллаха]? Оно [благое слово] (в примере) (сравнивается) как благое дерево [пальма]: корень его твёрд, а ветви его в небе.» (Коран, 14:24).
Зачастую у могил святых лиц можно найти много деревьев. Огромное количество деревьев связаны с именем Абд-уль-Гадир Гилани - (Абдул-Ка́дир Гила́ни (Абд аль-Кадир Джейляни) (араб. عبد القادر الجيلاني, перс. عبد القادر گیلانی; 1077, Гилян, Иран — 1166, Багдад, Ирак) — персидский ханбалитский проповедник и богослов, суфийский шейх, считается основателем суфийского ордена Кадирия. Один из наиболее почитаемых суфийских святых - прим.перев.) - в Синде, об этом упоминает Ричард Бартон и другие. Посетители часто пользуются этими деревьями, чтобы напомнить святым о своих заветных желаниях и молитвах, завязывая на ветвях тканевые лоскуты, чем-то напоминающие миниатюрные люльки, или же, как, к примеру, это делают в Газаргахе, пригороде Герата, (здесь расположена могила суфия Абдуллы Ансари, известная как мавзолей Газаргах, а также могила известного поэта Джами- прим.перев.), где в ствол дерева вбивают гвозди.
Вполне выглядит естественным, когда Рай, вечный сад, славится своими особыми деревьями, среди которых отметим Тубу, имя которого происходит от такого же слова «туба», что означает счастье. Набожные верят этому, ибо в Коране говорится:
«Те, которые уверовали и совершали праведные деяния [совершали то, что повелел Аллах и сторонились того, что Он запретил], – им благая жизнь [счастье и успокоение] и прекрасное место возвращения [Рай]». (Коран: 13:29).
Дерево Туба – это персонифицированное обещание вечного блаженства, и каждый из верующих надеется на получение оного в Рае. На границе сотворенной Вселенной растет дерево Лотос (Коран (53:24)):
«У Лотоса крайнего предела [у огромного дерева, которое над седьмым небом, и которое является высшим пределом для тех, кто поднимается с земли, и для того, кто нисходит от Аллаха Всевышнего] ».
Дерево Лотос – это самая дальняя точка для вознесенных, даже ангелу Джабраилу пришлось остаться у этого дерева во время небесного перенеса Пророка, когда Пророк удостоился высоченного благословения войти в присутствие Бога, расположенного за рамками понятия «где и откуда».
Философы и мистики могут представить всю Вселенную в виде древа и размышлять, как это делал Ибн Араби, шаджарат аль-кавн, о «древе бытия», на котором последним, самым ценным плодом является сам человек. С другой стороны Байазид Бистами в своем мистическом полете увидел «древо единства», а Абуль-Хусейн ан-Нури, примерно в то же время, лицезрел «древо гносиса», марифу.
Подробное описание «дерево футуввы», главной добродетели, воплощенной в религиозных объединениях футуввы, представлено в турецком трактате пятнадцатого века: Ствол этого дерева, под которым живет юный герой, «творит добро»; его ветви – сама честность; его листья – примерное поведение и сдержанность; его корни – слова, провозглашающие веру; его плоды – гносис, марифа, и группа святых, а воду дерево получает от Божьей милости.
Все это чем-то напоминает Суфийскую шаджару, «семейное древо», на котором ученикам показывают их духовных предшественников, первым из которых следует сам Пророк: рисунки, часто огромных размеров, символизируют непрерывный поток Божественного руководства через прошлые поколения, ответвления в различных направлениях.
Некоторые мыслители поэтически украсили образ «древа мира». Вероятно, никто не пользовался образом древа для различных типов людей чаще и шире, чем Исмаилитский философ-поэт Насир Хосров (ум. после 1072 г.), в творчестве которого почти все вокруг олицетворялось деревом:
Наверное, считаешь, умный человек, что любовное дерево этого мира,
Чьи вкусные, ароматные плоды есть разум…
или
Тело – это древо, плод древа – причина; ложь и уловки – солома и колючки…
Тесная связь между деревом и жизнью, а особенно духовной жизнью, великолепно показана в хадисе, согласно которому человек, выполняющий зикр, поминание Бога, подобен зеленому дереву среди сухих собратьев – подобие, которое заставляет мусульманского читателя сразу же подумать о сухих дровах, которые подбрасывают в ад. Эта идея перекликается с кораническим проклятием, насланным на жену Абу Лахаба:
Будет он (вечно) гореть в огне с пламенем [в Аду] / и жена его(2) – носильщица дров (тоже будет наказана вместе с ним), (Коран, 111-3-4).
В одном из своих катренов Руми восклицает:
Когда начинает дуть весенний ветерок любви –
Каждая веточка, кроме высохших, начинает двигаться в такт танца!
Ибо любовь может двигать лишь живые ветви, высохшие ветки остаются неподвижными и предназначены для того, чтобы их подбрасывали в огонь преисподней.
Древо жизни, ветви которого – имена Бога, пускает корни в Божественном присутствии. Иначе, провозглашение веры можно рассматривать в виде дерева, чья кора, образованная отрицанием ла, представляется чистой отрицательностью, а сок протекает через букву h, последнюю, значимую букву в слове Allah (см. рис. ниже).
В центре шахады находится буква h, а по периферии - отрицание la
Не только созданную Богом Вселенную, но и Самого Бога можно символизировать древом: поэты, особенно те, кто проживают в Индии и Пакистане, пели о древе «Бог». Гади Гадан в Синде (ум. в 1551 г.) видит Божественного Возлюбленного в виде фикусового дерева, чьи неисчислимые воздушные корни, кажется, скрывают тот факт, что древо в реалии является единственным (как явление скрывает Единство Бога), тогда как Султан Баху в Пенджабе (ум. в 1692 г.) (Султан Баху ( пенджаби : سُلطان باہُو ; также пишется как Баху ; ок. 1630–1691) был суфийским мистиком , поэтом и ученым, действовавшим во времена империи Великих Моголов в основном в регионе Пенджаб (современный Пакистан). Он принадлежал к суфийскому ордену Кадири и основал мистическую традицию, известную как Сарвари Кадири - прим.перев) поет о Боге, как о жасминовом
древе, которое растет в его сердце, поливается с помощью постоянного повторения шахады - слов обращения в веру, покуда аромат этого дерева не пронизывает всю его сущность.
Есть такое поверье, часто встречающееся в распространенных преданиях, что вырастить дерево на могиле человека имеет не только практическое значение, но, считают, смягчает наказание в могиле и утешают покойника. Благословляющую энергию дерева можно передать прикосновением к нему, или в определенных местах просто ползанием на четвереньках под низко склонившимся деревом или над удивительно сформировавшимися ветвями этого дерева. Подобное дерево можно увидеть на юге Пенджаба, в Уч Шарифе. Части дерева несут в себе такую же бараку, как и все дерево, будь это листья или ветви. Обычай бить людей, в шутку или всерьез, свежими ветками дерева исходит из древнего ритуала плодородия, таким образом людям передают жизненную энергию дерева. Так били людей в средневековом Египте, когда паяц, ифрит аль-махмал, в шутку бил зрителей, когда махмал, на котором несли покрытие Каабы в Мекку, выставляли напоказ и торжественно несли по улицам Каира. Похожие процессы протекают во время ритуалов месяца Мухаррам в Хайдарабаде/Деккане.
Благословляющую силу дерева также несут в форме венков или гирлянд. Обычай надевать на паломников, возвращающихся из Мекки, или на почетных гостей венки является воплощением бараки дерева, как и в случае, когда надевают гирлянды на надгробные камни. Каждый посетитель главных храмов в Индии увидит многочисленные лавки, в которых продают цветы и гирлянды у входа в священные места.
Но дерево не только является носителем жизненной энергии, особые деревья и их ветки играют определенную роль в фольклоре и литературе. Порой бараку таких деревьев приписывают тому факту, что они выросли из мисвака, зубочистки святого, которую он выкинул, и которая пустила корни и выросла в сильное дерево. Прекрасным примером этому является храм Джунейда в Гулбарге/Деккане.
В Коране с жизнью связывают финиковую пальму. Если обратит внимание на 23-ий аят в 19-ой суре Корана:
«И привели её [Марьям] муки [предродовые страдания] к стволу пальмы. (Думая о том, что подумают люди о ней, когда она придёт к ним с ребёнком) сказала она: «О если бы я умерла до этого [до того, как стала беременной] и была бы забытою, забвенною!»
Коран гласит, что святая Мария во время схваток хватала за ствол высохшего пальмового дерева, с которого финики падали на Марию как Божественное знамение рождения Пророка. (Эта идея вдохновила Поля Валери написать прекрасное стихотворение «Пальма»). Арабы любят финиковые пальмы. Финиками пользовались и пользуются по сей день в приготовлении ряда блюд в религиозных целях. Двенадцать фиников использовались в приготовлении халвы для праздников в религиозной общине футувва. Еще одно предание взято из «Истории Пророков». Оно ведает о том, что смоковницы (инжировое дерево) защищены, их нельзя сжигать, так как именно листьями этого дерева прикрывали свои срамные места Адам и Ева после Изгнания из Рая. И разве Бог не клянется в Коране (95:1): « (Я Аллах) клянусь смоковницей [инжиром] и маслиной [оливой]». Оливковое дерево (маслина) в Коране имеет особую значимость, оно упоминается не только в клятвах Бога, ее называют таинственным деревом:
«Аллах – свет небес и земли [Он управляет небесами и землёй и наставляет на истинный путь их обитателей. Он Сам является Светом и Он скрыт за светом. Книга Аллаха и Его руководство тоже являются светом от Него.]. Его свет (к которому Он ведёт, а это Вера и Коран) (в душе верующего) – подобен нише [углублению в стене]; в ней светильник; светильник (находится) в стекле; стекло – точно жемчужная звезда. Зажигается он [светильник] от дерева благословенного – маслины, ни (только) восточной, и ни (только) западной [такого оливкового дерева, которое растёт так, что свет солнца падает на него и с восточной и западной стороны]. Масло её (от чистоты своей) готово воспламенится, хотя бы его и не коснулся огонь. Свет над светом! Ведет Аллах к Своему свету [к Вере и следованию Своей Книге], кого пожелает, и приводит Аллах притчи для людей (чтобы они рассуждали о мудрости, которая содержится в них). И Аллах о всякой вещи [обо всём] знает! »(Коран 24:35).
Масло, добытое из маслин, сияет, даже если его не касается пламя. Кипарис называют свободным. Он напоминает персидским и тюркским поэтам высокий, стройный стан их возлюбленных. Платан же подобен человеку – разве не похожи листья платана на руки человека, который воздевает их вверх в молитве?
Эти сравнения ведут к концепции сада – отпечатка рая как вечного сада, где каждое дерево и кустарник поют хвалу Богу. Коран неоднократно подчеркивает реальность Воскрешения, напоминая слушателям постоянное обновление природы весной, когда дожди оживляют мертвую землю. Поэтому тюркская и персидская поэзия изобилует подобными сравнениями: зеленая листва кустарников и деревьев выглядит таким образом, словно рай спустился на землю.
Багдадский ученый Абуль-Хусейн ан-Нури подробно поведал в девятнадцатом веке о сравнении сердца с садами, наполненными ароматными растениями, как, например, «раздумья о Боге» или «восхваление Повелителя», тогда как немного позднее мистики говорили о «саде слушания», в котором листья состоят из радости Бога, цветы – из хвалы. Сад сердца благословляют с помощью дождя милости, или в случае грешников, дождя гнева, который уничтожает свои ядовитые планы. Аналогично людей можно сравнить с растениями, некоторые из людей похожи на ароматные цветы, другие – на травы.
Полагают, что отдельные растения обладают особой силой: дикая рута (sədəfotu- прим.перев.), сипанд, используется против сглаза, эту траву поджигают и дымом заполняют пространство. Пейгамбер гюль в Афганистане представляет собой желтый цветок с небольшими темными линиями. Говорят, что он несет на себе отпечатки пальцев Пророка. Но в мусульманском предании, как и в других источниках, роза занимает особое положение. Пророк поцеловал розу и положил ее на глаза, ибо красная роза – часть славы Бога, кибрийи. С другой стороны, легенда гласит, что роза выросла из капель пота, падающих с тела Пророка во время его ночного перенеса. Поэтому роза обладает потрясающим ароматом.
Поэты сравнивают фиалку со старым отшельником, сидящим в синей тунике на зеленом молитвенном коврике со склонившейся к коленям головой и находящимся в медитации. А вот лилии, благодаря форме ее лепестков, уподобляют Зуль-Фигар, чудодейственному мечу Али. Лилия похожа на цветок, который восхваляет Бога десятью языками. Мак – кокетливый щеголь с черным сердцем, но в религиозном предании мак напоминает нам очевидцев с окровавленными рубахами, особенно свидетелей трагедии Кербелы, в середине этой «рубахи» - черная точка, похожая на сердце, обугленное от горя. С другой стороны в поэзии Игбала мак символизирует пламя Синая, славное проявление могущества Бога, в то же время мак сравнивают с истинным верующим, который бросает вызов всем перипетиям, пытающимся не дать ему вступить в полную славу.
Все цветы и листья молчаливо хвалят Бога, ибо «Он – Аллах, Создатель, Творец, Дающий облик. У Него (есть) прекраснейшие имена. Восславляет Его (всё) то, что в небесах и на земле. Он – Величественный, Мудрый (в управлении делами творений)! » (Коран 59:24). Каждый листок – это язычок, возносящий Всевышнего, как писал Саади (ум. в 1292 г.) в своей популярной поэме, если верить историческому Девлетшаху, ангелы пели эту песнь целый год в присутствии Бога.
Это ощущение неиссякаемого восхваления творений более нежно воплощено в истории турецкого суфи шестнадцатого века Сюнбюля Эфенди, который отправил своих учеников собрать и принести цветы в монастырь. Все они возвратились с прекрасными букетами и только один из них, Меркез Эфенди, принес своему учителю небольшой иссохших цветок. Когда его спросили, в чем причина этого поступка, он ответил, что все цветы были увлечены восхвалением Всевышнего, и я не хотел их потревожить, а вот этот иссохший цветок, он завершил свой зикр, и я его принес. Именно Меркез Эфенди и стал преемником учителя.
Животные
Не только растения, но и животные, каждый по-своему, посылают хвалу Богу. Тут можно упомянуть и мифологических животных, как, например, рыбу, плывущую в глубине неизмеримого океана, на котором стоит бык, который носит землю. Персидская пословица гласит аз мах та махи, «от луны до рыбы», это означает по всей вселенной. Трудно объяснить, почему в древнем Египте против сглаза пользовались амулетами в форме рыбы, а у Наввабов Ауда – эмблемами и геральдическими щитами с изображением рыбы. Наверное, здесь сыграла роль наследие доисламских времен. Коран сравнительно мало говорит о животных, а вот в «Истории Пророков» речь идет о том, как животные утешали Адама после изгнания.
Если понаблюдать за арабскими мусульманами, трудно будет найти в них следы древнего тотемизма, а вот в тюркских преданиях такие названия, как буга (бык) или бoрю (волк), наверное, указывают на бывшие тотемные животные клана. В некоторых дервишских орденах, главным образом на задворках Исламского мира, можно встретить то, что называют «тотемными» реликтами: например, «Исавиййа в северной Африке берет тотемное животное и ведет себя как это животное во время празднества, когда быка режут (не по Исламcкой традиции)». К тем же корням, по-видимому, нас относят сравнение кошек и дервишей среди нищенствующих дервишей Хедаввы. Несмотря на исключительные случаи, сегодня в суфийских преданиях можно увидеть остатки священной силы отдельных животных. Одним из этих остатков являются использование пуста или поста, шкуры животного, которой покрывают место, где сидит духовных учитель, в ряде суфийских братствах. Когда средневековые дервиши, как, например из ордена Хайдаризов, Джавалигизов надевали на себя шкуры животных, они ассоциировали себя с животными.
При изучении роли животных в религии существует одна проблема преобразования ранее священного животного в нечистого, как это случилось, к примеру, в древнем Израиле с запретом свинины, боров был священным животным у Канаанитов. Запрет свинины – один из редких пищевых табу в Исламе. Истинная причина запрета не известна, вообще этот запрет приписывают, (и делают это верно), вопросам гигиены. Но думается, что уродство борова шокирует очевидца даже больше, чем вопросы гигиены. Я четко помню, как Анатолийский крестьянин, который в столичном зоопарке Турции вскрикнул при виде этого, несомненно, старшего животного: «Хвала Повелителю, запретившему нам кушать мясо это страшного животного!». Кроме того, полагают, что свиньи тем или иным образом связаны с христианами: в «Мантиг-ут-Тайр» Фаридаддина Аттара благочестивый Шейх Санан, влюбившись без ума в юную христианку, стал ухаживать за ее свиньями, а в поэзии Руми можно кряду раз встретить «франков», привезших свиней в священный город Иерусалим. Представьте себе шок, испытываемый родителями-мусульманами с укоренившимся в них отвращением к свинине и свиньям, когда их отпрыски в британских и американских школах заучивают стишки о «трех поросятах» из сказочно иллюстрированных книг или когда они же порой приносят домой невинных марципановых поросят.
Большое количество научных и художественных работ посвящено мусульманами зоологии, к примеру, работы Аль-Джабиза и Дамири. Но в целом следует отметить, что характеристики животных были даны в редких фрагментах Корана, а с восьмого века в произведении Бидпаи «Калила и Димна», которое стало очень популярным в Исламском мире с тех пор, когда Ибн аль-Мугаффа (ум. в 756 г.) перевел его на арабский язык.
Насекомые
В 26-ом аяте 2-ой суры Корана изложено:
Поистине, Аллах не стесняется (истины) (и Он не стесняется) приводить примером[в качестве примера] (даже) комара и то, что выше него [комара] (чтобы показать несостоятельность всего того, чему поклоняются кроме Аллаха). Что же касается тех, которые уверовали, то они знают, что это [пример] – истина от их Господа. А что же касается тех, которые стали неверными, то они скажут (насмехаясь): «Чего же желал Аллах этим, приведя в качестве примера?» (Пусть они знают, что этим Аллах испытывает их и) вводит этим в заблуждение многих [тех, которые насмехаются над истиной] и ведет этим (прямым путем) многих [увеличивает их веру и наставляет их на прямой путь]. Но(Аллах не проявляет несправедливости, вводя в заблуждение кого-либо) (так как) Он вводит в заблуждение этим только непокорных [которые не подчиняются Ему] приводят комара в качестве наставления Бога человечеству через подобие.
В «Историях о Пророках» нам ведают о маленьком комаре, проникшем в мозг Фараона и обусловившего тем самым медленную болезненную смерть правителя. Небольшое насекомое может повергнуть могущественного тирана. А в 68-ом аяте 16-ой суры Господь внушил пчеле устраивать дома, способность пчелы строить для себя обитель указывает на мудрость Бога. В более позднем предании Али бин Аби Талиб предстает перед нами как Амр аль-Нахль «Принц пчел», ибо пчелы помогли ему победить в сражении. Одно их популярных преданий средневековой Турции и Индо-Пакистана гласит, что мед становится лишь тогда сладким, когда жужжание пчел выдает салават-и шарифу, благословление Пророка, во всех других случаях пчелы собирают безвкусный сок растений.
В 18-ом аяте 28-ой суры Корана изложено:
«А когда они [Сулайман и его войска] дошли до муравьиной долины, (пророк Сулайман услышал, как) сказала одна муравьиха: «О, муравьи! Войдите в свои жилища, пусть не затопчет вас Сулайман и его войска, не замечая этого», муравей представлен слабым созданием, которое несмотря на это ославлен Соломоном".
Часто упоминают предание о «лапке саранчи», которую принесли могущественному царю. «Лапка саранчи» - это незначительный, но доброжелательный дар бедняка.
Паук, с одной стороны является творением Бога, который строит себе «самое слабейшее из жилищ» [Пример (деяния) тех [многобожников], которые взяли себе помимо Аллаха покровителей (на помощь которых они расчитывают), подобен примеру (деяния) паука, который устроил себе жилище, (в котором он ищет себе защиту). И ведь поистине самое слабейшее из жилищ [такое, которое не спасает ни от жары, ни от холода], это конечно же, жилище паука, если бы они (только) знали (это)! – Коран (29:41) ]. С другой стороны тот же паук помог Пророку во время его бегства из Мекки в Медину: когда Пророк провел ночь с Абу Бекром в пещере, паук соткал паутину, перекрыв ею вход в пещеру. Мекканцы, преследовавшие Пророка, так и не смогли найти убежище Пророка. Так гласит предание.
В Коране не найти упоминаний о мотыльке или бабочке, сгорающих в пламени свечи, об этом широко распространенном символе, уподобляющим этих насекомых душе, которая жаждет Божественного огня, и в конце концов падает и сгорает в нем. Это поэтическое сравнение дошло даже до западной поэзии, появившись в стихотворении Гете «Блаженная тоска»:
Не вспугнёт и даль его в тот миг,
Страстно очарован этой ночкой,
С жаждой встречи с Высшим полетит,
Зная, что сгорит в нём мотылёчком.
Но пока не выяснит вопрос,
Что: «погибнуть, значит измениться!» -
На земле он лишь печальный гость,
Предназначен с мраком её слиться.
Корова
Касаясь четвероногих животных, первым на ум приходит корова. Корова удостоилась стать заголовком 2-ой суры Корана («Аль-Бакара»). Причиной стал 67-ой аят 2-ой суры:
(И помните, о, потомки Исраила, когда среди ваших предков был убит человек и одни начали обвинять других в убийстве и среди народа начались споры и раскол. Люди решили обратиться к пророку Мусе, чтобы он сообщил им того, кто убил.) И вот сказал Муса (получив от Аллаха откровение) своему народу: «Поистине Аллах приказывает вам заколоть (какую-нибудь) корову». (Но они не стали сразу подчиняться повелению Аллаха, желая, чтобы причиной для выяснения обстоятельств убийства стало не заклание коровы, а что-то более легкое и) сказали: «Ты (что) насмехаешься над нами?» Он [Муса] сказал: «Я обращаюсь (за защитой) к Аллаху, чтобы не быть невежественным [таким, который от имени Аллаха приказывает делать то, что Аллах на самом деле не повелевал делать] (и насмехаться над рабами Аллаха)!».
В 1578 году при дворе императора Акбара во время религиозных дебатов набожный индус заметил, что Бог реально возлюбил корову, что назвал именем этого животного самую большую суру в Коране. Это, естественно, невинное замечание позабавило придворных мусульман.
Лев
Лев, символ власти и славы, сохраняет свою роль в Исламе, а Али бин Аби Талиб, которого прозвали «Хайдара» (или Хайдар), то бишь львом, с ранних лет нес титул «Льва Бога». Впоследствии его называли разными именами, как, например, Газанфаром – «львом», Асадуллахом – «Львом Бога», или в Персии Алиширом, в Турции Аслан Али или Али Арсланом (на тюркском «шир» и «арслан» означают «лев»). Настоящий святой, как говорят, подобен золотому льву в темном лесу этого мира. Свирепые львы преклоняются перед ним, служат ему в качестве послушных ездовых животных. Наверное, самая потрясающая роль льва дана в пантеистическом трактате Руми «Фихи ма фихи» («В ней то, что в ней»). Отовсюду люди прибывали только ради того, чтобы увидеть самого сильного, могущественного льва, но никто не осмеливался подойти к нему, все испытывали страх перед ним. Но если бы кто-то из них осмелился бы ударить льва, то он стал бы самым добрым созданием. Такой же является абсолютная вера, попробуй оседлай ее, и ты не будешь бояться опасности.
Коты
Есть такое поверье: кошка – это тетя льва, или лев чихнул, и пара кошек выскочила из его ноздрей. Часто говорят о добром отношении Пророка к кошкам. Даже есть такой хадис: «Любовь к кошкам – это часть веры». В этом хадисе отражаются добрые чувства к домашним кошкам. Кошка – животное чистое, ее присутствие не нарушает ход молитвы. Воду из емкости, откуда пила кошка, можно использовать для омовения. Есть такое интересное предание, что кошка Абу Хурейры как-то спас Пророка от ядовитой змеи. Пророк погладил кошку. И если посмотреть на большинство кошек, то можно увидеть на их лбу четыре полосы, следы пальцев Пророка. И в том, что кошка никогда не падает на спину, есть тоже заслуга Пророка, который погладил ее по спине.
Во времена Омара и Османа кисву (черное покрывало Каабы – прим.перев.) изготавливали в Каире, и египетские паломники доставляли ее в Мекку на махмале, богато украшенном шелковом паланкине (крытых носилках - прим.перев.), водруженном на верблюда.
Так вот часто махмал сопровождали «Матерь котов» и позднее «Отец котов», что, может быть, является слабым отражением древнеегипетского культа кота. Любовь к котам особенно примечательна в одной из магрибских традиций, когда новичков, к примеру, в нищенствующем ордене хеддава звали кетат (котенками). Говорят, что Ибн Машиш (Абдуссалям ибн Сулейман, известный как Ибн Машиш, потомок Пророка Мухаммада по линии его внука Хасана по линии основателя Феса Идриса) любил котов. В городе Фез в Марокко есть старинный суфийский храм Завийа бил Кутут, «храм отца котов», наподобие Писили Султан, «Султан с котенком» в Анатолии.
Однако, несмотря на положительную оценку кота в ранней литературе, нет недостатка в историях (особенно у персов) о лицемерных котах, которые, если даже вокруг них молятся верующие и совершают зикр, не преминут возможностью схватить мышь, нарушив обещание перед мышами не проливать кровь.
Собаки
Если кот считается созданием чистым, то собака считается грязной, а присутствие собаки и вовсе нарушает молитву намаз. Собаку изображают как животное свирепое, жадное, (если кто-нибудь из вас сталкивался с дворнягами Анатолии, они сразу заметят справедливость подобной оценки). Собака олицетворяет нафс, но ее можно приручить и выдрессировать, и тогда собака станет калб муаллам, то есть, «прирученной собакой». Таким образом низшие существа тоже могуть превращаться в существа полезные. С другой стороны Коран упоминает собаку в суре 18, где она мирно охраняет спящих. Ниже приводим этим аяты :
«18. И ты (о, смотрящий) подумаешь, что они [юноши пещеры]бодрствуют, а они (в действительности) спят. И Мы переворачиваем их направо и налево. А собака их растянула лапы на порог. Если бы ты посмотрел на них, то обратился бы от них бегом и переполнился бы от них страхом.
19. И так Мы воскресили [разбудили] их (в таком же виде, в каком они были), чтобы они расспросили друг друга (о том, сколько они пробыли в пещере). Один из них сказал: «Сколько вы пробыли?» Они сказали: «Пробыли мы день или часть дня». (Другие же) сказали: «Господь ваш лучше знает, сколько вы пробыли; пошлите одного из вас с этими вашими деньгами в город: пусть он посмотрит, у кого (из жителей города) чище пища [дозволенная и благая], и пусть придёт он к вам с пропитанием от него, но пусть ведёт себя спокойно и пусть не даст знать о вас никому.
20. Ведь они, если обнаружат вас, забьют вас камнями (насмерть)или обратят вас в их веру [в многобожие], и тогда [если вы сделаете это] никогда вы не обретёте успеха [не войдёте в Рай]».
21. И так Мы дали знать о них [о тех юношах] (людям, которые жили в их время), чтобы они знали, что обещание Аллаха (о воскрешении)– истина и что Час [наступление Дня Суда] – нет сомнения в нём! Вот они разошлись между собой относительно их дела и сказали: «Постройте над ними [у этой пещеры] сооружение [храм] (чтобы оно закрыло их) (и оставьте этих юношей, ведь) их Господь лучше знает про них». Сказали те, которые держали верх в их деле: «Непременно, мы устроим над ними мечеть!»22. Скажут они [спорящие о тех юношах]: «(Их [юношей] было) трое, (а) четвертым из них (был) их пёс». И говорят (другие из них): «(Их было) пять, (а) шестым из них (был) их пёс», лишь предполагая о сокровенном [не обладая достоверным знанием]. И говорят (третьи): «(Их было) семь, а восьмым из них (был) их пёс». Скажи (о, Посланник): «Господь мой знает лучше (чем вы) число их. (И) не знают их [тех юношей], кроме как только немногие (из людей)». Не спорь же (о, Пророк) в отношении их [о том, сколько их было] иначе, как в явном [открытом] споре [не углубляйся, а сообщи им только то, что дал тебе Аллах откровением], и не спрашивай о них [об обитателях пещеры] никого из них [из спорящих] (потому что они не знают этого).
Это легендарное существо, которого называют Китмир, стало символом верности и надежности. Поэты стремились стать «верными псами» у порогов своих возлюбленных или, в шиитском исламе, у святыни имама. Своей наблюдательностью они надеялись очиститься, как и пес семи спящих отроков, удостоивших чести попасть в священную Книгу. Собственное имя Калб Али, «собака Али», в некоторых шиитских семьях выражает именно эту надежду. И когда поэты рассказывают, как сощедший от любви с ума Маджнун целовал лапы собаки, обитавшей в квартале, где жила возлюбленная Лайла, они имеют в виду, что даже самое низкое существо может стать носителем благословений, общаясь с возлюбленной. Весомое число положительных отзывов о собаках в персидской поэзии, вопреки довольно негативному изображению в ней кошек, может быть обусловлено любовью зороастрийцев к собакам, которая в дуалистической зороастрийской системе принадлежала к доброй стороне творения.
Верховые животные
Верблюд, упомянутый как примета творческой силы Бога в Суре 88:17:
Разве же они [неверующие] не посмотрят на верблюдов, как (удивительно) они сотворены,
стал в более поздних преданиях прекрасным символом нафса (искушения), который вначале проявляет беспокойный, где-то эгоистичный нрав. Но верблюда можно приручить, как впрочем и собаку, чтобы этот кораблю пустыни доставил искателя к цели, в Присутствие Бога, несмотря на свой танцующий ход на тернистых дорогах, на тяжелое бремя и песнь погонщика.
Среди отрицательных животных, представленных в Коране, есть осел, чей рев описан в Суре 31:19:
И умеряй свою походку [ходи смиренно] и понижай свой голос [не повышай его]: ведь самый неприятный из голосов – конечно же, рёв ослов».
и чью глупость можно понять из Суры 62:5 :
По примеру, те, на которых было возложено (исполнение) Торы [иудеи], и они не понесли её [не стали исполнять её], подобны ослу, который везёт (на себе) книги.
Коран этим гласит, что невежественные, неспособные понять и оценить содержание Священного Писания подобны ослу, несущему книги. Согласно одной из легенд, осел животное проклятое, потому что Иблису удалось войти в Ноев Ковчег, уцепившись за его хвост. Традиционно осел в исламской, как и в античной, литературе, ассоциируется с грязью и похотливостью и в зеркале мистики стал представителем материального мира, которого осел должен был чураться. Однако, он подобно ослу Иисуса остался на земле, когда его хозяин возносился в небеса.
В истории тем не менее остался белый мул по прозвищу Дулдул (буквально «большой еж»), которого Пророк подарил Али и на котором тот совершил многие из своих героических деяний. В настоящее время картины Дулдула можно найти на стенах святынь и на недорогих плакатах в Индии и Пакистане, которые приносят благословение зданию и владельцам.
Лошадь - типичное арабское животное, созданное, согласно мифу, из стремительного южного ветра. Арабская литература изобилует восхвалениями этого прекрасного существа. В начале Суры 100 говорится о «конях мчащихся», которые кажутся скачущими по миру к конечной цели - Судному дню. Образ коня редко появляется в религиозных текстах, хотя в суфийской традиции он может снова служить образцом нафс-животного, которого нужно морить голодом и сломить, чтобы сделать его полезным для своего владельца; многочисленные намеки на «беспокойную лошадь» и миниатюрные рисунки голодных лошадей, кажется, связаны с этой концепцией. В шиитских кругах считают, что Махди, когда спустится на землю в судный день, будет сидеть на белом коне; поэтому прекрасный конь с ногами цвета хны ежегодно сопровождает процессию в месяц Мухаррам, (так называемый зу'ль-джанах), чтобы показать всем готовность коня на случай внезапного появления последнего имама. Люди стремятся коснуться этого коня, чтобы получить благословение.
Странным верховым животным можно считать Бурака (от слова "барк" - молния). Именно на нем Пророк отправился в мирадж в Присутствие Бога. Размером Бурак был меньше лошади, но больше мула. Его описывают как животное с женским ликом, павлиньим хвостом, воплощением стремительности и красоты. Поэты и художники не устают описывать его новыми красочными деталями. В настоящее время Бурак часто появляется на фотографиях; и в восточных странах мусульманского мира, особенно в Пакистане, грузовики и автобусы украшены его «подобием», возможно, в надежде, что его барака доставит транспортное средство так же быстро к своей цели, как он сам нес Пророка по Вселенной.
Змеи
Змеи, столь важные в христианской традиции, не играют центральной роли в исламе. В Коране (Сура 7: 117, 20: 66 и далее) упоминается посох Моисея, который превратился в змея, пожирающего жезлы колдунов фараона. Змеи могут появляться как нафс-животные, ослепленные духовным учителем, напоминающим изумруд. Кроме того, именно Иблис в форме маленькой змеи, занесенной в Рай из-за небрежности павлина, побудил Адама и Еву вкусить запретный плод. Однако роль змеи и ее большего родственника, дракона, не так важна, как можно было бы ожидать. Тем не менее, и змеи, и драконы (последние чаще встречаются в местной персидской традиции) в народе связаны с сокровищами, которые они охраняют в разрушенных местах. Возможно, это связывает их с могущественным змеем, который согласно Сказаниям Пророков окружает Трон Бога.
Птицы
Гораздо более важным в символическом языке является мир птиц, которые, как и все остальное, поклоняются Господу и знают свое восхваление и поклонение, как сказано в Коране (Сура 24:41):
Разве ты не видел [разве ты не знаешь] (о, Пророк), что Аллах таков, что восславляют Его те, кто в небесах и на земле, и птицы, летящие рядами. Каждый (из них) знает свою молитву и восхваление. И Аллах знает о том, что они делают!
Птица души - этот образ распространен с самых древних времен и был хорошо известен в исламском мире. Доисламские арабы представляли птиц, порхающих вокруг могилы, душами умерших. Позже тема души в образе птицы, столь подходящая для обозначения полета души за пределы материального мира, пронизывает мистическую литературу, и до сих пор в некоторых турецких семьях в беседе о чьей-то смерти можно услышать выражение - Can kusu uçtu ("улетела птица его (ее) души"). Есть такое предание, согласно которому души мучеников живут в посевах зеленых птиц до дня Воскресения.
И вновь отметим: как растения в целом играют значительную роль в исламских верованиях и фольклоре, а некоторые из них имеют особое религиозное, магическое значение, так же можно говорить и птицах. Если роза является высшим проявлением Божественной красоты или символом ланит возлюбленного, то соловей - это птица души. Не только простая рифма гюль - бюльбюль, «роза-соловей» на фарси возвысила эту птицу среди поэтов, но и жалобный соловей, который наиболее выразительно поет, когда цветут розы, легко можно истолкован как тоскующую душу. Эта идея лежит в основе даже самого мирского использования сочетания этих слов, о чем не знает большинство авторов.
Еще одной птицей души является сокол. Символическое использование этого слова в обществах, где соколиная охота была и остается одним из любимых развлечений, является естественным. Захваченный хитрой старухой Господином Миром сокол, наконец, летит домой к своей хозяйке; или же строгое, на первый взгляд жестокое воспитание дикого, никчемного птенца в хорошо обученную охотничью птицу может послужить образцом для образования, которое должен пройти новичок. Поэтому суфии любили сочетать возвращение прирученной, послушной птицы на руку своего господина с цитатой из Корана (Сура 89: 27–8):
О ты, душа обретшая покой! Вернись к твоему Господу довольной (той наградой, которой Он одаряет тебя) и снискавшей довольство (перед Ним)!
поскольку птица души претерпела трансформацию в из нафс аммара (души, побуждающей к злу) в нафс мутма'инна (душа, обретшая покой). Однако, с другой стороны, сокол как сильная хищная птица может также символизировать непреодолимую силу любви или Божественной милости, которая захватывает человеческое сердце, как ястреб уносит голубя.
Голубь, или горлица, как и на Западе, является символом верности любви, что проявляется "голубином ожерелье" - это такой "ошейник" из темных перьев. В персидской традиции воркование голубя передается звуками "ку, ку", «Где, где [возлюбленный]?» (В Индии крик птицы папиха - так называют ястребиную кукушку - произносят как "пиу кахан", то есть - «Где возлюбленный?»).
Перелётный аист - благочестивая птица, она зачастую гнездится на минаретах. Как можно эту птицу не сравнить с паломниками, посещающими раз в год Мекку? Постоянный возглас аиста - лак-лак - интерпретируется как арабское al-mulk lak, al-‘izz lak, al-amd lak, «Твое царство, Твое - слава, Твое - хвала».
Точно так же петух, а в особенности белый петух, считается птицей, которая научила Адама, как и когда следует выполнять ритуальную молитву; эту птицу иногда считают муэдзином, ибо она будит спящих. На этот счет есть даже хадис: «Не поносите петуха, ведь это он будит (вас) для молитвы!» (AM № 261); Руми даже называет петуха греческим словом ангелос, «ангел».
Павлин, по неосторожности которого змей, то есть сатана, был занесен в Рай, представляет собой странное сочетание ослепительной красоты и уродства: хотя его сияющие перья помещают в закладки Корана, уродство ног и голоса павлина всегда служил предупреждением людей об эгоизме и высокомерии этой птицы. В то время как некоторые авторы останавливаются на положительных чертах павлина, как, например, на его красоте весной или просто Божественной красоте, другие утверждают, что сатана любит эту птицу, ибо она помогла Сатане пробраться в рай. Тем не менее павлины, которые в прежние времена были священными птицами для Сарасвати, обитают во многих индо-пакистанских святынях. Сотни из них живут вокруг небольшого святилища в Каллакахаре на Соляном хребте; а в других местах павлиньи перья часто используются для благословения посетителей.
Подобно павлину, попугай, который, вероятно, был неизвестен в ранние исламские времена, принадлежит Индии и унаследовал от своего индийского происхождения несколько особенностей: он мудрый, хотя и в некотором смысле женоненавистнический учитель. Но его слова сладки как сахар. Поэтому в Гулбарге глухих или заикающихся детей приводят к могилке домашнего попугая из семьи святого; на могилку кладут сахар, и ребенок должен его лизать. Зеленый цвет попугая связывает его с раем. Говорят, что попугай учится говорить с помощью зеркала, за которым кто-то произносит слова.
В мусульманской традиции Индии иногда встречаются ханы, лебедь или, точнее, большой гусак, который, согласно народным сказкам и поезии, может питаться жемчугом. Он ныряет глубоко под воду, так как не любит мелкую, мутную воду - как и святой человек, который избегает грязной, солоноватой воды этого мира.
Интерес мусульманских авторов к птицам можно легко понять из Суры 27:16:
И унаследовал Сулайман (от) (своего отца) Дауда (пророчество, знание и власть) и сказал (Сулейман) (своему народу): «О, люди! Обучены мы (пониманию) языка птиц, и даровано нам всё (в чём мы потребны)! Поистине, это [такой дар Аллаха] (является) явным превосходством!»
Соломон был знаком с «языком птиц», мантик ут-тайр. Это можно легко интерпретировать как язык душ, понятный только истинному мастеру. Тема души птиц уже использовалась Ибн Синой (ум. 1037) в Рисалат ан-Хайр и его стихотворением о душе, а Санаи (ум. 1131) описал и истолковал в своей длинной касыде Тасбих ат-туйур 'Птичьи' четки', разные звуки птиц. Наиболее подробное изложение историй о душах птиц дано в «Мантик ут-тайр» Аттара: худхуд, удод, некогда посланник между Соломоном и царицей Савской, ведет их через семь долин в поисках Симурга.
Однако из эпоса Аттара, как и из других стихов, как, например, из ряда касыд Насир-и Хусрава, становится ясно, что далеко не все птицы являются примерами положительных аспектов человеческой души. Некоторые из них связаны с миром спячки, как ворона и ворон, которые обитают в руинах и, в отличие от других птиц, наслаждаются зимой, порой, когда мир кажется мертвым вокруг, а животворная вода замерзает. Разве не ворон показал Каину, как хоронить своего убитого брата Авеля (Коран 5:31):
И послал Аллах ворона, который раскапывал землю, чтобы показать ему [убийце], как скрыть [похоронить] тело его брата. Он [убийца] сказал: «О, горе мне! Неужели я не смогу быть подобным этому ворону и скрыть тело моего брата». И затем стал он из числа сожалеющих (о своём деянии).
В мусульманских странах пребывают и мифические птицы. Среди них Хума, оттенок крыльев которого передает царство тому, кого он коснулся, и Анка, самка с «длинной шеей», которая стала метафорой чего-то несуществующего: ады вар озу йох ("имя есть, а в реалии не существует"), как говорится в турецкой пословице. Его персидский аналог, Симург, изобретательная птица в ранних персидских преданиях, спасая, как говорит Шахнамэ, маленького Зала и вынашивая отверженного ребенка со своими птенцами; красочное перо, которое она дала Залу, позволяет последнему заниматься магией. Тем не менее, Симург был преобразован в символ Бога, Сухраварди, Владыкой Просвещения (ум.в 1911 г.) и Агаром, который изобрел самый остроумный каламбур в персидской мистической литературе: тридцать птиц, си мург, которые завершили свое паломничество через семь долин, обнаруживают, что цель их поисков, божественный Симург, есть не что иное, как они сами, си мург. В Коране упоминается (Сура 5:60)
Скажи (о, Пророк) (тем, которые насмехаются над Истинной Верой): «Сообщить ли вам о том, что более злостнее [хуже], чем это, как награда [воздаяние] у Аллаха? (Это воздаяние) – (того), кого проклял Аллах [лишил Своего милосердия] и того, на кого Он разгневался, и сделал из них обезьян и свиней, и того, кто поклонялся лжебогу. Такие – они, наихудшие по месту (в Вечной жизни) и более сбившиеся с (истинного) пути (в этом мире).
превращение грешников в свиней и обезьян, и некоторые средневековые авторы переняли эти идеи, начиная, по-видимому, с Ихвана ат-Сафа из Басры. Газали упоминает «животные черты» (свинья = аппетит, жадность; собака = гнев) в своем труде «Ихйа улум ад-дин» (Воскрешение наук о религии) и божественную угрозу того, что жадные, грязные и похотливые люди появятся в Судный день в виде тех животных, на которые они были похожи в своем поведении, что весьма откровенно выражено в произведениях Санаи и 'Аттара и несколько смягчено в некоторых стихах Руми.
Тем не менее, у животных в исламской традиции есть и обратная сторона. Мусульманская агиография изобилует историями, рассказывающими о любви, которую «друзья Бога» проявляли к животным, а доброта к животным рекомендуется в хадисах. Ранняя легенда повествует о суфиях, которые славились своей заботой по отношению к животным пустыни и леса, а на более поздних миниатюрных картинах святых часто изображают с прирученными львами (или с их родственниками, а именно кошками) или в окружении газелей, которые больше не убегают от них. Ибо тот, кто подчинил себе звериные черты своей души и стал полностью послушным Богу, обнаружит, что все становится ему послушным.
И, наконец, мечта об эсхатологическом мире включает идею о том, что «лев ляжет с ягненком», и мусульманские авторы тоже описывали мирное царство, которое появится (или уже появилось) под властью того или иного справедливого и достойного правителя, а не то, все это будет реализовано в Царстве Возлюбленного.
Глава 3 Искусственные изделия
Изделия, используемые как предметы поклонения, обладающие святой энергией, силой, часто называют "фетишами" (это слово произошло от португальского слова feticio). Вообще словом "фетиш" можно называть все объекты, изготовленные руками человека и занимающие особое место в жизни последнего: даже священная книга, являющаяся так или иначе объектом поклонения, не говоря уж о ее духовном содержании, тоже может стать фетишом. Но в Исламе запрещается верить в силу фетиша, ибо этот поступок не совместим с верой в Единого Бога, являющимся Творцом всего и вся. Поэтому в Исламе, в отличии от других религий, меньше внимания уделяется изделиям, даже если отдельные оттенки доисламской роли ряда предметов дошли до наших дней, и мусульмане продолжают символически пользоваться ими.
Об этих изделиях и хочется поговорить.
Оружие
Среди них оружие имело весьма глубокое значение на ранних этапах развития человеческого общества, а роль кузнеца в древней цивилизации хорошо известна. В Исламских преданиях, казалось, этот культ отсутствует. Лишь в Иранском эпосе "Шахнаме" кузнец Кавах выступает как герой и освободитель. В Коранических преданиях Давид является мастером, изготавливающим кольчуги, (впрочем, это и не удивительно, каждый второй пророк в мировой истории владел определенными профессиональными навыками). Мистическую силу оружия можно узреть на одном конкретном историческом примере. Именно с помощью своего знаменитого двухострийного меча Зульфигар, Али шел на величайшие подвиги. Позднее именем Зульфигар нарекли меч покровителей или любой заостренный предмет, (в том числе острый язык поэта!), чтобы выразить величайшие достижения на стезе борьбы с противником. Сегодня Зульфигар является уже именем собственным.
В Исламе на оружии и военном снаряжении часто пишут всевозможные религиозные формулы, с помощью которых возрастает силf оружия. Кроме Коранического аята победы "Мы даровали тебе явную победу "(48:1), часто на них пишут хадис: "Ла фата илла Али, ла сайф илла Зуль-фигар". У суннитов пользуются также именами "правоверных халифов", у шиитов - именами имамов. Не удивляйтесь, если вы найдете на оружии шиитов призыв "Нади Алиййан" ("Призови Али-чудотворца").
Подобные надписи можно найти на военном снаряжении - от надгрудников до лат, от шлемов до щитов. Но во всех случаях именно цитаты из Корана, да изречения Пророка придают оружию особую силу. К этому ряду можно добавить топор или сдвоенный топор, которыми пользовались отдельные Суфийские ордена, как, например, Хамадша в Северной Африке и Иране. В Иране Суфи пользовались и булавами - древним символом мужского братства.
Древесина
Деревья, ветви дерева тоже применялись в религозно-магических целях. Этим можно объяснить появление жезла или прута, как символа силы и знака руководства. Кораническая история про Моисея, чей прут, превращенный в змея, уничтожила волшебников Фараона (Коран, 20:66)
"(Муса) сказал (колдунам): «Нет, вы бросайте (первыми)!» И вот (когда они бросили), – их верёвки и посохи, показались ему [Мусе], от их колдовства (как-будто) двигаются".
является типичным образцом живой энергии прута. Моисей с помощью этого прута разделил море и хлынула вода со скал. Зарб-и-Калим, "Удар Моисея" - так назвал свою книгу Игбал, в которой он своими стихами рьяно критикует современные тенденции в развитии Мусульманского мира, словно его перо, как прут Моисея, мог сотворить чудеса.
Во время пятничной молитвы проповедник в мечети несет прут, который свидетельствует о его власти. Это относится и ко многим Суфийским учителям, которые несут прут, порой даже несколько прутьев, или же шест. Интересно, что зачастую верхняя оконечность церемониального шеста украшается "рукой Фатимы", чтобы предотвратить Злой Сглаз, или сложными калиграммами, представляющими собой религиозные заклинания (Коранические стихи, имена святых и т.д.). Шест сей считается символом руководства, хотя сила его проявляется главным образом в использовании святых текстов.
Флаг
В ходе развития прут трансформировался во флаг. Некоторые Суфийские мастера известны под названием "человек с флагом", например, Пир Джандеваро в Синде, обладавший силой, схожей с силой своего двоюродного брата Пира Пагаро, "человека с тюрбаном". В своих процессиях члены различных Суфийских братств несли разноцветные знамена по городам. Свидетельствует об этом средневековый Каир. Когда богочестивая супруга султана Мамлюков была похоронена в 1467 году, ее носилки были покрыты красным флагом дервишей Ахмада аль-Бадави, чтобы была она "благословлена" в потустороннем мире.
Дабы отметить могилу набожного человека в пустыне, люди часто нанизывали разноцветные флажки вокруг груды камней или на саму эту груду. Во время первых десяти дней месяца Мухаррам в местах, где собираются шииты, часто ставят разноцветные флаги, прошитые драгоценными камнями, чтобы напомнить всем присутствующим о знаменосцах битвы при Кербеле (к примеру, об Аббасе). Чтобы получить бараку знамен, все воины касались их. Применение благословенных флагов или даже тугов, шестов, на которые прикрепляли хвосты яков, по-видимому, хорошо знали Суфи и Суфийские общины, как, например, общины футуввы.
Присущее флагу религиозно-магическое значение появляется вновь в сочетании кузнеца Каваха и его развернутого фартука. Именно последний стал знаменитым дирафш-и кавийани, знаменем освобождения Ирана от тирании. Именно поэтому термин "дирафш-и кавийани" стал в обиходе авторов, желающих показать своим землякам праведный путь во всем, даже в сфере персидской грамматики.
Однако наиболее важным в Исламском хадисе представляется концепция лива аль-хамд, "знамя восхваления", который Мухаммед понесет в Судный день. Соберутся верующие на поле Воскресения под зеленым стягом Пророка и будут ведомы в силу его заступничества перед вечным блаженством. Каждая мусульманская династия имела свои флаги и знамена, и поэтам средневековой Аравии нравилось сравнивать цветы сада с флагами различных племен. Например, интересным является сравнение, проводимое на протяжение многих веков в Персидской и даже Османской тюркской литературе. Они сопоставляли фиалок с черными стягами Аббасидов. Так как флаги служат где-то схематическим изображением территории отдельного правителя, не удивительно, что один из тюркских названий административной единицы гласит санчаг, флаг. На флагах вышивались эмблемы силы и Ислама. В последующие периоды на многих из знамен красовались знаки полумесяца и строчки из Ислама. Сейчас все это вышивается вместе с материалом. Раньше изображение львов на знаменах казались обычным явлением, (как это, например, происходит на государственном флаге Ирана), сейчас это воспринимается по-другому - "лев на флаге" стал стандартной метафорой нечто безжизненного и бессильного.
Зеркало
Одним из наиболее удивительных изделий в истории религии является зеркало. С древних времен зеркало было объектом посвящения японской богине Аматерасу. Зеркала изготавливались из стали. Их тщательно подвергали полировке и в результате этого эти стальные пластины отражали изображения людей и предметов. Кораническое высказывание (83:14)
Так нет же! [Совсем не так, как утверждают они!] Наоборот, (это – слова Аллаха, которое Он дал откровением Своему пророку). Закрылись их сердца (чтобы признать истину) из-за того [тех грехов], что они приобретали.
можно легко отнести к зеркалу сердца, покрытого ржавчиной неправедных поступков и не способного к отражению Божественного света. Эта тема находится в фокусе внимания Суфи, которые пытались и пытаются наставлять своих учеников, как следует полировать зеркало сердца постоянным поминанием Бога, если на нем накопились пыль, ржавчина, плесень, злые поступки и мысли. Даже простое дыхание, (то бишь, речь), наносит ущерб чистоте зеркала. Последнее замечание осталось актуальным, когда стальные зеркала, отжив свой век, заменялись на стеклянные.
Зеркало играет важную роль в легендах и сказках. Зеркало Александра стало известным благодаря тому, что великий полководец смог с помощью него перебороть змею. Любой взгляд на это пресмыкающееся становилось смертельным, поэтому он боролся с змеей, глядя на ее изображение. И, наконец, поверье, что если монстр увидит себя в зеркале, то издохнет, оказалось реальным. Так и поверг Александр змея и спас тем самым свою страну. Часто проводят параллели между зеркалом мира Александра и кубком мира Джамшида - оба они являются достойными украшениями Персидской литературы.
Чистое сердце служит зеркалом Бога. Чистые, отполированные до блеска сердца могут стать посредниками красоты Бога. В этом и заключается роль духовного руководства. Вот что говорил Иса Джун Аллах из Бурханпура (ум. в 1621 году):
"Даже если солому и опилки можно нагреть лучами солнца, их нельзя зажечь. Но если поместить зеркало между ними и сосредоточить солнечные лучи на соломе, то она вспыхнет. Суть Пира похожа на зеркало."
Символ зеркала разъясняет несведущему, как ученику следует учиться говорить и поступать. Попугая помещают перед зеркалом, а за последним прячется человек. Человек начинает говорить, а попугаю кажется, что говорит его отражение в зеркале. И птица, стараясь подражать, начинает говорить. Аналогично Учитель, находящийся за зеркалом Бога, стремится научить своего ученика, вглядывающегося в зеркало, речи и поступкам. Если сердце человека стало чистым зеркалом, то он способен признать желания и мысли людей как свои собственные. Знаменитый хадис "Верующий - зеркало верующего" являлось на протяжение веков прекрасным механизмом очищения. Если видишь ряд неприятных черт характера у своего соседа, надо признать их как свои собственные и попытаться устранить их из своего характера.
Но не только сердце является зеркалом Бога. Всю Вселенную можно считать зеркалом Божественной красоты и могущества. Бог, который "был скрытым сокровищем и хотел, чтобы его познали", как гласит любимое Суфи Коранический аят, создал мир в форме зеркала, чтобы созерцать в нем Красоту Свою. Только невежа восхитится обратной стороной зеркала и не будет смотреть на отражение Бога в кажущейся "пустой" передней грани.
Таинство зеркала прекрасно отражено в истории, которую по меньше мере три раза нам поведал Мавлане Руми в своем труде "Маснави". Некто хотел принести дары Йусуфу, проявлению Абсолютной Красоты. Он долго думал, что же подарить Йусифу, но больше зеркала, так и не мог придумать. Ведь именно с помощью зеркала любимый им человек мог восхититься своей красотой. Зеркально чистое сердце возлюбленного так заполнено образами любимой, что зеркало и образ не могут различаться более. Любимая в зеркале становится ближе к любимому, чем он сам. Таким образом зеркало объединяет обоих.
Зеркало, очищаясь от своей древней связи с Аматеразу, является предметом женским, чистейшим сосудом приема. История Йусуфа и зеркала обозначает собой другую историю - роман взаимоотношений между ним и Зулейхой, которая хотела приблизиться к Вечной Красоте. Любящая душа как зеркало подразумевает под собой принимающую роль, роль женщины, равно как и мир, созданный как зеркало Бога, тоже имеет женскую суть. Под таинством зеркала подсознательно понимается женское лоно, нуждающееся в проявлении мужской творческой энергии. Это таинство ощущается не только в мистической мысли, но и в Исламском искусстве - в изобилии различных зеркал, отражающих центральный мотив арабески или священные слова святых воззваний в бесконечном повторе.
Колесо и Крест
Большинство изделий, играющих важную роль в различных религиях, появляются в Исламских преданиях лишь произвольно или в отрицательном свете: колесо не имеет сколь-нибудь значимой роли, если не думать о поэтической концепции небосвода; крест, центральный объект и символ христианства и медитации, используется в Исламе лишь в негативе, так как Ислам отрицает распятие Христа (Коран, 4:157-158):
И (также проклятие пало на них) за их слова [за то, что они сказали, издеваясь и насмехаясь]: «Поистине, мы убили Мессию, Иису, сына Марьям, посланника Аллаха». А (ведь) они не убили его и не распяли, но это только показалось им. [Они распяли другого, думая, что он Ииса]. И, поистине, те [люди Писания], которые разногласят об этом [об этом убийстве], – однозначно, (пребывают) в сомнении об этом. Нет у них [у людей Писания] об этом никакого знания, кроме следования за предложением. И (ведь) они не убивали его [Иису], – достоверно [действительно], нет [наоборот], Аллах вознёс его [Иису] (живым – и духом и телом) к Себе: и (поистине) Аллах – величествен (в Своём владычестве) (и) мудр (в Своих решениях и повелениях)!
Разве крест со своими четырьмя направлениями не напоминает мудрость четырех элементов, от коих пытаешься избавиться, чтобы достигнуть столь важного в Исламе тавхида, то бишь монотеизма? А когда персидские поэты отмечают "крестообразную" прическу юноши-христианина, кубконосца, сие представляется в той или иной степени приятной литературной игрой.
Идолы
Трудно представить себе более недоброжелательного отношения, какое питают мусульмане к идолам. Когда-то идолы, будь это примитивные каменные изваяния или выдающиеся творения классической античности, были в моде античного мира. Коран говорит нам, как Авраам сломал идолы своего отца Азара (Коран, 6:74):
И вот (чтобы доказать несостоятельность многобожия) сказал (пророк) Ибрахим отцу своему Азару: «Неужели ты берёшь идолов себе за богов (которые не могут причинить ни пользы, ни вреда)? Я вижу, что ты (о, мой отец) и твой народ (пребывают) в явном заблуждении (поклоняясь им)».
чтобы стать первым истинным монотеистом. "Ломать идолы" надо каждому из тех, кто честно свидетельствует, что нет Божества кроме Бога. Именно поэтому современная Исламская мысль склонна называть "идола" ложным ориентиром, отклоняющим интерес человека от Бога, будь это коммунизм, капитализм, национализм или много других человеческих изобретений, которые люди принимали и принимают опорой взамен Единого Бога.
И еще, термин "идолы" (по-арабски "санам", на фарси же "бут") пронизывает целый пласт персидской, тюркской и индо-мусульманской литературы. К Любимой часто обращаются как к "буту". Сбивающие с толку колебания между строгой монотеистической религией и литературной игрой с идолами можно наблюдать на всем протяжении истории литературы Персидского мира. В этой связи мистики, наверное, и приводят свой довод - если Бог сотворил Адама "по Своему подобию", то таким же образом можно найти путь к абсолютному объекту любви, увидев Божественное через человеческие идолы - как никак "метафора является мостом в сторону реальности". Но постоянный внешний вид идолов обусловил много недоразумений, и не только среди экстерналистов богословов, но и между немусульманских читателей подобной литературы.
Монеты
В античном мире небольшими идолами служили и монеты, которых печатали с изображениями богов. В Исламе последние заменялись словами шахады. Традиция религиозной значимости монет сохранилась в некоторых областях империи Ислама: в Деккане, к примеру, индийские друзья могут прикрепить имам замин ка рупиа, "рупий защиты Имама", на руку человека, собирающегося в путь. Этим они хотят защитить его или ее во время поездки. Рупий квадратной формы с именами правоверных халифов опускался в воду, а затем его протягивали женщине-роженице.
Суфи ненавидели монеты. Они вообще не любили денег, ведь бумажные ассигнации появились после распада Монгольской империи. Не знаю, с чем это было связано, может быть, с тем, что монеты вызывали те же чувства, что и идолы, уводящие искателя от веры в Кормильца, Единого Истинного Бога.
Изображения
Ислам известна как абсолютно иконоборческая религия. Хотя запрет на художества, не говоря о уже о резьбе по камню, основана не на Коране, а на высказываниях Пророка, он предохранял мусульман от идолопоклонства, так как изображенный объект считается реально присутствующим на рисунке. Говорили, что художника или скульптора попросят в Судный день вдохнуть жизнь в свои труды, что он, разумеется, не сможет сделать. Вопреки всему сказанному в Омеййадских замках пустыни (к примеру, в Гусейр Амра) вы найдете настенные рисунки, в Сельджукских дворцах, особенно в Анатолии, живописные декорации и даже статуи. На многих металлических и керамических изделиях можно будет увидеть изображения птиц, четвероногих животных, а также сцены из придворной жизни или иллюстрации из различных сказок. В средневековье мусульмане украшали рисунками первые научные трактаты, а в "Магамат" аль-Харири, в эти прекрасные рассказы, написанные замечательной рифмованной прозой, вкраплялись удивительные по своей красоте стихи.
Искусство настенной живописи практиковалось преимущественно в банях. Говорят, что ангелы не входят в комнаты, где есть подобные украшения. И если хозяин не предполагал заранее присутствие ангелов в той или иной комнате, он уверенно располагал в них художества. Историк Байхаги рассказывает о "доме наслаждений" Газнавидского короля Мас'уда I, который был построен в Герате в начале одиннадцатого века. Больше чем простой случайностью кажется то, что четыре века спустя Джами (ум. в 1492 году) в том же городе Герате пишет стихи об изобразительном искусстве влюбленной Зулейхи, надеявшейся своими рисунками возбудить Йусуфа. Но несмотря на эмоциональность живописи Зулейхи, в ее рисунках не было души. Частая идиома "нарисованный лев" или "нарисованный герой Рустам" означали лишь полную безжизненность.
Несмотря на все эти запреты, миниатюрная живопись продолжала свое развитие и в современном мире проблема фотографии породила множество дискуссий "за и против". Повальное увлечение видео- и фотосъемками кажется неожиданным в иконоборческой атмосфере традиционного Ислама.
Можно выразить суть вопроса стихами Джами:
Шари'а ставит табу на живопись,
Ибо невозможно иначе отразить твою красу
Вопрос, как это часто бывает, открыт: является ли прекрасный возлюбленный человеком или Богом.
В отличии от Ислама, который питает некое отвращение к изображениям, особенно к иконам в молебнях, (подобное отношение к образам стало побуждающей силой серьезного конфликта в Византии между иконопоборниками и иконопоклонниками, который продолжался около века, с 716 по 787 год), христианство зачастую считают религией образов; увидя богатые иконостасы в Восточных Православных Церквях, мусульмане стали называть мир форм и цветов дайр, "монастырь".
В развитии иконопоборничества примечателен один факт: в Средние Века было возможно изображать Пророка и его соратников в исторических трудах, как, например в "Истории Мира" Рашидуддина или в тюркских летописях об истории раннего Ислама. В наши дни это считается абсолютной анафемой, причем настолько, что в некоторых мусульманских странах наличие репродукций подобных средневековым рисункам в ученых книгах может привести к запрету последних. Позже Пророка стали изображать с прикрытым лицом. Сегодня это тоже считается кощунством. Тем не менее в цветных миниатюрах, в изящных графических рисунках, на стенах турецких ресторанов можно встретить образы ангелов, скажем, прекрасно сложенного ангела Джабраила с ягненком, которого надо было принести в жертву взамен Исмаила.
В Исламе обычно смотрят на изображения на бумаге или на вытканные изображения предметов, заполненных баракой, будь это изображение Каабы, мавзолея Пророка в Медине, мула Бурак, мула Али - Дулдул, или изделия, которые чтимы правоверными с первых дней, скажем, сандалия Пророка, которым много поэтов и поэтесс посвящали свои стихи. В мечетях можно найти календари с изображениями святых мест, открытки и почтовые марки из Аравии с изображением Каабы. Но вы никогда, повторяю, никогда, не увидите изображения человека на них. Хотя в Иране можно встретить рисунки, отображающие сцены из жизни Пророка почти в а-ля Назарейском стиле. В Пакистане и Афганистане вы можете встретить будь на стенах чайханы или на грузовых автомобилях символические рисунки, на которых глазастые служанки перемежаются с военными самолетами и изображениями Бурака или потретами политических лидеров.
Ткани
По сравнению с металлическими, деревянным и каменными предметами, тканые изделия, заполненные баракой, играют куда большую роль в Исламе и его хадисах. Вышитые ткани или ковровые изделия служили покрытием священных объектов. Традиция покрывать Каабу черным вельветовым материалом с золотой вышивкой, (кысва), вероятно самый лучший образец такого предмета. В средние века правители конкурировали, кто пошлет кысву, (ее обычно отправляли из Каира), в Мекку, таким образом оспаривая свое право на святые места. Кысву обновляли раз в год, прослужившую ткань резали на мелкие куски. Счастливые паломники, обладатели таких лоскутков, с радостью возвращались домой, считая сей дар источником благословения.
Схожий обычай наблюдается у могил святых. Посетители, обычно в результате клятв и обетов, приносят покрывала, которых можно также купить в небольших ларьках у входа в храм. Покрывалом застилают саркофаг и держат его на нем некоторое время. Посетители касаются кромок покрывала, целуют его, зачастую покрывают голову им на протяжение всей фатихи (первая, открывающая сура Корана - прим.перев.) с целью получения благословения. Затем покрывало снимают, просто отдают его или режут на кусочки, раздавая лоскутки посетителям. Иногда режут ее на косынки и раздают женщинам, чтобы те прикрывали головы. Набожные матери собирают лоскутки подобных могильных покрытий для приданого дочерей, обеспечивая им счастье семейной жизни.
Если обратиться к литературному творчеству синдхи (народность в Индии и Пакистане - прим.перев.), то в одном из рассказов описана роль покрывала в богослужении. В рассказе Джамала Аббро "Мунхун Каро" ("С почерневшим лицом") говорится о бедняке, который пытался украсть из святилища роскошное покрывало, дарованное богачом в честь рождения сына. Воришка надеялся продать покрывало и получить хоть какие-то деньги на лекарства для умирающего сына. Но разгневанные посетители храма, поймав его, избили до смерти. Небольшое покрывало часто называют миндил, образы миндила часто появляются в средневековом искусстве как символы прощения.
Одежда
Но самым важным предметом среди изделий, сотворенных рукой человека, была одежда и головной убор. Смена одежды означала смену личности. Ведь каждый из нас испытывает это ощущение, когда надевает новую одежду, форму или мантию выпускника, а священник в литургической рясе действует не как простой человек, а как исполнитель святых действий.
Одежда является измененным эго человеческого бытия. Таким образом сжечь кусок вражеской одежды означало убить врага - практика столь известная на Востоке и Западе. Тот факт, что одежды и владельцы, так сказать, изменчивы, лежит в основе Коранического аята (2:187):
Разрешено вам (Аллахом) в (любую) ночь поста (в рамадан) приближение к вашим женам [иметь близость с ними]: они [жены] – одеяние для вас, а вы (о, мужья) – одеяние для них [для жён] [муж и жена очень нуждаются друг в друге, подобно тому, как человек нуждается в одежде].
Аят указывает на самое почетное положение: муж и жена являются изменяющимся эго друг друга. Ибн Сирин замечает, что тот человек мечтает о завесе и покрывале для женщины, кто является "ее мужем".
Считалось, что одежда хранит в себе бараку ее владельца. Поэтому при передаче власти от правителя к правителю, от святого к святому пользовались одеяниями: английское слово "гала" (празднование, праздничное одеяние) происходит от слова хил'а, "почетное одеяние, снятое правителем", хала'а , "заслуженно награждать одеянием". В раннем Исламе с одеждой было связано событие: Пророк снял с себя полосатую йеменскую тунику, так называемую бурду, и подарил ее поэту Каабу Ибн Зухейру в знак его прощения. Впоследствии слово бурда символически испольовали в грандиозной посвященной Пророку поэме египетского Суфи Аль-Бусири (ум. в 1296 г.)
Могила Абу Абдуллах Мухаммад ибн Са’ид аль-Бусири ( 1211, Алжир — 1294, Александрия, Египет) —суфийский поэт, принадлежащий к тарикату шазилия. Автор касыды аль-Бурда («поэма мантии»), которая полностью посвящена пророку Мухаммеду. после того как, будучи больным, он увидел во сне, что Пророк бросил свою бурду на его плечи, дабы исцелить его. И он был на самом деле исцелен. В силу бараки подлинной бурды Пророка, "вторичная" бурда Аль-Бусири считалась очень благословенной. Слава о ней выдержала испытание времен. Выдержками из поэмы Аль-Бусири украшали стены, и это служило талисманом, охраняющим дом. Переводы поэмы имели успех не только в Египте, но и во всех уголках Исламского мира вплоть до границ Южной Индии. Ибн Сирин правильно истолковывал сновидения: увидеть во сне, что Пророк дарит тебе свою одежду, означала великую удачу.
Мантию Пророка затем продали Омеййадскому Халифу Муавиййе, а после него она перешла к Аббасидским халифам. В мире Ислама можно найти несколько туник, принадлежащих Пророку - одна находится в Стамбуле, другая в афганском городе Кандагар. Именно последняя туника - хирга-и шариф, "славная туника", подтолкнула Игбала к написанию персидских поэм.
Так как мантия Пророка заполнена особым благословением, то используется следующий фразеологизм: чтобы описать выдающее положение того или иного ученого, говорят, что он унаследовал мантию Пророка или что последняя упала на его плечи. Суфийский обычай, когда учитель бросает свою заплатанную мантию на своих учеников имеет под собой тот же самый смысл - барака передается от учителя к ученику. Когда ученик клянется "мантией своего шейха", он упоминает человека, который после Пророка является самым важным в его жизни.
Защитный смысл мантии Пророка отражен в термине ахль-аль-киса или ахль-аль-'аба (люди мантии). Под этим словом подразумеваются близкие родственники Пророка (Фатима, Али, Хасан и Хусейн), которые оборачивались в его мантию и образовывали, так сказать, святое, благословенное единение.
Одежду можно использовать в целях защиты: когда человек оборачивает младенца в одежду старца, он надеется, что тот вырастет и проживет долго. Когда взволнованная мать одевает своего малолетнего ребенка как девочку, она хочет защитить его от сглаза или недобрых джиннов, в которых преобладает стремление погубить мальчика: одежда помогает изменить подлинность облаченного. Мусульмане считают, что сглаз и любую другую опасность можно отвести с помощью хлопчатобумажной рубашки-талисмана, которую должны соткать сорок невинных девушек и на которую должны быть нанесены Коранические фразы.
В Исламе разработали строгий порядок одежды. Самым важным правилом является то, что все специфические места тела должны быть прикрыты - у мужчины это от пупка и до колена, а у женщины все тело, хотя в этом случае степень покрытия изменчива: от нормальной, скромной одежды до полного хиджаба или бурги, которая практически не оставляет открытого места на теле женщины. Весной 1992 года в Гарварде шли горячие дискуссии среди студентов-мусульман - можно ли надевать шорты при занятии греблей.
Не надо забывать, что строгое правило благопристойного покрытия тела и необходимость ношения подобающей одежды во время молитв обусловили большие изменения во время распространения Ислама по миру. Мухаммед Муджиб (1972 г.) осветил важность введения сшитой одежды в Индии, ибо небрежно стянутая лунги и элегантная сари не практичны для выполнения молитвенного ритуала. А использование шалвар гамиш взамен сари стало реализовываться, когда в 80-х годах
Шалвар гамиш (в Индии эту одежду называют сальвар камиз)
двадцатого столетия Исламские концепции стали усиленно изучаться в Пакистане. Намного раньше С.Х.Беккер утверждал о влиянии Богора-Исмаилитских купцов на Востоке и в Центральной Африке, которые познакомили население с различными видами сшитой одежды и в то же время распространяли религию, которая повелевала носить эту одежду.
Одежда, предписанная для паломничества, ихрам, по названию показывает свою связь со сферой священного, харамом, то есть сферой, в которую доступ запретен тем, кто не следует надлежащим ритуалам. Два белых несшитых куска материи для мужчин и длинная прямая мантия для женщин различает паломников от обычных верующих и подвергают их нескольким запретам, табу.
В классические времена каждый слой общества можно было легко узнать по стилю одежды. Примером служила средневековая Европа. Говорят, что это было одной из причин повеления женам Пророка одеваться скромно (Коран 24:31).
И скажи (о, Пророк) верующим (женщинам): пусть они опускают свои взоры [пусть не смотрят на чужих мужчин и на те части тел мужчин и женщин, на которые не разрешено смотреть] и (пусть) берегут свои органы (от того, что запретил Аллах и пусть не показывают их другим), и пусть не показывают (мужчинам) свою красоту, разве только то, что видно из них [то, что уже невозможно скрыть, как например одежду,…], пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди (чтобы скрыть свои волосы, шею и грудь), пусть (никому) не показывают своей красоты (свои лица, шеи, руки, ), разве только своим мужьям, или своим отцам, или отцам своих мужей, или своим сыновьям, или сыновьям своих мужей, или своим братьям, или сыновьям своих братьев или сыновьям своих сестёр, или своим женщинам [другим верующим женщинам, но не неверующим женщинам], или тем, чем овладели их десницы [верующим невольницам], или слугам из мужчин, которые не обладают (мужским) желанием, или детям, которые не постигли [не понимают] наготы женщин; и пусть (верующие женщины) не бьют своими ногами (во время ходьбы), так чтобы узнавали, какие они скрывают украшения [чтобы люди не слышали звуки украшений и чтобы они не привлекали к себе внимания] И обратитесь с покаянием к Аллаху [прекратите совершать то, что присуще только людям большого невежества], все, о верующие, – может быть, вы окажетесь счастливыми (как в этом мире, так и в Вечной жизни)!
Ведь надо было различить, кто стоит перед тобой - жена Пророка или просто служанка. В средневековых городах были известны высокие головные уборы ученых с вуалями, так называемые тайласаны. Одной из причин, выводивших из себя врагов мистика-мученика Аль-Халладжа было то, что он часто менял одежду. Порой он выглядел как воин, порой как ученый, а порой как Суфи. Арабские, персидские и турецкие источники дают множество более или менее подробных описаний стилей и тканей, о которых много сказано в поэзии и которые нашли свое отражение в восточных миниатюрах а также в фильмах о путешествиях европейских купцов и гостей Среднего Востока. Именно поэтому мусульмане были потрясены, когда три политических лидера в двадцатых годах двадцатого столетия попытались не только вынудить своих поданных сменить стиль одежды, к которой они питали уважение, но и сменить консервативные одеяния женщин на европейские. Если Ататюрк добился полного успеха в Турции, а Реза Шах Пехлеви частичного в Иране, то Амануллах в Афганистане потерпел неудачу.
Особый интерес представляют обычаи в Суфийских орденах, где облачение в мураггу, заплатанную мантию, или в хиргу, шерстяную тунику, служили важными символами легенды, а она гласила, что дервишская мантия и тюрбан были поданы Пророку во время его небесного перенеса, и он вручил их Али. Заплатанная мантия была изготовлена из лоскутов суфийских туник, изношенных вследствие знаменитых вращений суфи во время танцев. Она считалась особо благословенной благодаря силе экстатического состояния его бывшего владельца. Суфи разработали многозначащий символизм не только туники, но также его различных элементов - краев, рукавов, воротника. Все это описано в Кашф аль-Махджуб Худжвири. Для суфийского ордена Мевлеви черная накидка, которая сбрасывается, когда начинается мистический танец, с одной стороны, и дервишы в своих белых одеждах с другой указывают соответственно на материальные и духовные аспекты плоти. Хаксарским дервишам известен кафани, одежда, которую одевают на мертвецов, ибо дервиш рано или поздно уйдет из этого мира. Дервиши носят ланг, что-то вроде фартука, который они надевают под одеждой и который связан с таинствами посвящения.
В кругах футуввы брюки являлись самой важной частью посвящения и термин "пристегнуть ремень" (или просто завязать веревку, придерживающей брюки на торсе) могло спокойно перейти в выражение "завязать ремень порабощения" или как сказали бы мы "подпоясывание" для работы, для исполнения обязанностей перед учителем.
Головные уборы суфи имеют разные формы и цвета, пальто и головные уборы играют важную роль у них. Они указывают на положение человека. Головной убор может быть в форме тадж, «короны», которая иногда была высокой, расширяющейся кверху, а иногда круглой и сделанной из определенного количества клиньев: например, двенадцать клиньев в коронах ордена Бекташи напоминают дервишу двенадцать шиитских имамов. Другой тип головного убора - это высокая коническая фетровая шляпа, сикке, относится к дервишам ордена Мевлеви.
Символично, что головной убор может быть даже милостью Бога, как говорит Насир-и Хусрав в своей «Са'адатнамэ»:
Когда Бог дарует тебе головной убор, кулах, величия,
Почему ты привязываешь сердце свое к чему-то другому?
Ибо благословить кого-то, надев головной убор на его голову, означает почтить его, и поэтому дастарбанди, «наматывание тюрбана», является очень важным событием в орденах дервишей, а именно "выход в свет" достойного представителя учителя. Сюда относится то, что Пир Пагар в Синде получил свое наименование от тюрбана, пагри.
Тюрбаны разных форм и цветов также носили простые мусульмане, не относящиеся к ордену дервишей, особенно заметно пользование тюрбанами ученых. Увеличивать тюрбан в размере часто означало «задаваться, бахвалиться». Поэтому индо-персидский поэт Шалиб-и Амули (ум. 1627) высмеивал тех, кто пренебрегал полезной работой лишь потому, что «слишком был увлечен постройкой куполов своих тюрбанов».
Одним из аксессуаров одежды дервишей, по меньшей мере в некоторых орденах, была серьга. Термин ḥalqa be-gūsh, «кольцо в ухе», означает рабство: тот, кто носит серьгу, является рабом человека чью серьгу он носит. Такие серьги могут быть разных форм, и некоторые странствующие дервиши в средние века, а также определенные группы ордена Бекташи носили тяжелые железные серьги в одном или обоих ушах.
Учитывая важность одеяний и аксессуаров в традициях и повседневной жизни, то удивительным было бы, если бы не было метафор на их счет. В одном из хадисов говорится о либас-аль-бирр, «одеянии доброты», а в Коранической суре 7:26 упоминается о либас-ат-тагва, «одежде благочестия». В «Сказаниях о пророках» говорится, что после грехопадения одежда Адама и Евы разлетелась прочь, и Бог обратился к Адаму: «Пусть твой боевой клич будет Моим именем, а твои одежды - то, что ты будешь шить собственноручно» (напомним, что Адам по профессии был не только земледельцем, но и ткачом). Предполагали, что одежда, посланная для прикрытия срамных частей тела, следует толковать не в буквальном смысле, а в рамках Божественного Закона. «Эта одежда, - говорит Кашани, - представляется шариатом, выправляющим уродливые черты разумной души». Ибн Араби, толкуя сон, уподобляет веру тунике, и среди людей, явившихся ему в этом конкретном сне, только Омар, второй халиф, имел достаточно длинную тунику, что указывала на полную веру в Бога. Таким образом, когда Низамуддин Авлийа из Дели обещает ученику, что тот «накинет тунику на себя, чтобы скрыть свои грехи», внешний и внутренний смысл этого действа переплетаются меж собой. Но «нормальная» одежда не может скрыть постыдные поступки, как предупреждает Насир-и Хусрав.
Тот, кто принимает ислам, «облачается в одежду чести и славы ислама», и во время своего небесного перенеса Пророк был облачен в две туники, а именно в тунику духовного нищенства, факр и в тунику веры в Бога. «Одеяния нищенства и терпения» также упоминаются Шибли, багдадским суфием (ум. 945 г.), который утверждал, что надевает их в праздник вместо новой одежды, которую люди обычно надевают в праздничные дни - фактически, для празднования уразы. Праздник поста без новой одежды, считается признаком крайней нужды.
Учитывая метафорическое употребление слова «одежда», нетрудно говорить о «одежде мученичества», и когда христианин, по словам апостола Павла, «одет во Христа», это высшая стадия, о которой мусульманский мистик может мечтать. Он должен быть облачен в либас аль-хаганийа, связанную с Божественным именем аль-Хагг, Абсолютной Истиной.
В Коране упоминают об «одежде из огня» для обитателей ада (Сура 22:19), а одежда сатаны, как утверждает Кисаи, - это гнев Божий. С другой стороны, благочестивые могут надеяться, что Господь оденет их в день Воскресения прощением и добрыми делами, одеяние Рая, в то время как грешник будет обнажен, лишен «одежды благочестия».
Этот образ ведет к другому аспекту ткачества, прядения и пошива одежды: считалось, что человек прядет и ткет свою вечную одежду своими действиями и мыслями. Руми убеждает своих слушателей «съесть посаженный собой плод и облачиться в сотканное собой одеяние». Эти образы нашли свое прочное пристанище в Деккане и Пакистане, где развито хлопководство. Традиционные народные песни, которыми раньше сопровождали прядение или ткачество во всем мире, были преобразованы в песни, в которых прядение становится символом непрерывного зикра, поминания Бога, а душа, послушно совершившая этот религиозный акт, найдет драгоценное приданое в день своей свадьбы, то есть в Судный день, тогда как ленивая девушка, пренебрегающая «кругооборотом» поминаний Бога, будет обнажена и опозорена. Эти образы могут также пояснить веру курда Ахли Хакка, который рассматривал метемпсихоз (учение о переселении душ после смерти - прим.перев.) как переход от одной (телесной) одежды к другой, постоянное ношение, так сказать, одежды, сотканной в предыдущей жизни. Сам Бог является мастером ткача и портного, так как Он - верховный властелин всего.
Бог является главным ткачом и портным, ибо Он - Верховный Учитель всего и вся. Он сделал "ночь покровом" (Коран 78:10), и именно Он плетет историю Вселенной день и ночь. Более того, к Нему можно приблизиться только через одеяния, которые Он надел на свою непостижимую Сущность: 70 000 завес света и тьмы скрывают Его, как скрывает одежда - тело, а тело - душу. "Кибрия, "Слава" - Его туника", как гласит хадис кудси (AM № 404), а его рубашка - согласно тому же источнику - является милостью, с которой Он оденет тех, кто на нее надеется.
Без «одежд», то есть без проявления Его милосердия и величия, Бог навсегда остался бы deus absaconditus, и когда Майстер Экхарт в Германии постоянно повторяет образы «Бога в его kleithus», Его "дома одежды, Его гардероба", под которым он имеет в виду осязаемые, прощупываемые признаки Его милости, более поздний современник Мавлана Руми в Анатолии сказывает в одном из своих самых трогательных стихотворений:
О, хватайся за край Его благосклонности,
потому что от тебя Он убежит ... (Д № 900)
Захватить подол могущественного человека - значит принять его бараку, и мусульманский поэт, рупор многих других поэтов, знает, что тайну Бога можно коснуться только через знамения, через двойную ткань и основу сотворенной Вселенной. через явления, которые и скрывают, и открывают Его подобно одеяниям.
Для мусульманина понятие одежды или рубашки может иметь еще один оттенок. Коран гласит (12:94):
И когда караван отошёл (из Египта), сказал их отец [пророк Йакуб, который находился в Палестине] (окружающим): «Поистине, я чувствую благоухание Йусуфа. О, если бы вы (только) не посчитали, что я сошёл с ума!»
Аромат рубашки Юсуфа исцелил его слепого отца Якуба. Весь спектр ароматов в исламской культуре заслуживает особого изучения, начиная с любви Пророка к ароматам, которые принадлежали к немногим вещам, которые Бог позволил ему полюбить (AM № 182). Сюда можно включить и идею благоухающего бриза, исходящего из Йемена и несущего духовное послание любви и благочестия. Аромат напоминает человечеству о чем-то давно забытом, о чем-то невидимом, о чем-то драгоценном, нематериальном - слова - это запах райских яблонь (M VI 84); аромат мускусных оленей уводит искателя в пустыни Китая, то есть в пустыни вечности.
Часть 2 Сакральное пространство и время
"Воистину, в сотворении небес и земли, а также в смене ночи и дня заключены знамения для обладающих разумом..." (Коран, 3:190)
Глава 1 Сакральное пространство
«Мусульманин живет в пространстве, определяемом звуком Корана». Так С. Х. Наср указывает на положение верующего мусульманина. Он, безусловно, прав, и все же исламская традиция знала и до сих пор знает, как впрочем все религии, большое количество мест, которые являются или кажутся наделенными особой благословляющей силой, и которые служат в литературе символами человеческой практики "возвращения домой".
Пещеры
И первое, что приходит на ум в этом смысле, это пещеры. На протяжении тысячелетий истории человечества, как это подтверждается доисторическими и историческими материалами, человек всегда восхищался пещерами. Ислам здесь не был исключением, хотя имел в некотором смысле иной подход. В самом Коране есть отдельная восемнадцатая Сура, именуемая аль-Кахф, "Пещера", в которой наряду с другими историями представлена упоминаются семеро спящих - асхаб ал-кахф (обитатели пещеры - прим.перев.). Коран (18:22) гласит:
"Одни говорят, что их было трое, а четвертой была собака. Другие говорят, что их было пятеро, а шестой была собака. Так они пытаются угадать сокровенное. А другие говорят, что их было семеро, а восьмой была собака. Скажи: «Моему Господу лучше знать об их числе. Это неизвестно никому, кроме немногих».
Препирайся относительно них только открыто и никого из них не спрашивай о них". В популярном Исламе они превратились в духов-защитников, чьи имена, и особенно кличка их собаки Китмир, выбиты на амулетах и носят в себе бараку (Кстати, на территории Нахичеванской Автономной Республики в Азербайджане имеется пещера Асхаб-Уль-Кахф — место, почитаемое мусульманами - прим.перев).
Из истории хорошо известно, что Пророк Мухаммед получил свои первые откровения в сводах пещеры на горе Хира, где он уединялся и медитировал. Состояние уединенности позволило Мухаммеду воспринять первые откровения, в которых его уверовали начать проповедывать то, чему его учили свыше: постоянная смена халвы (на азербайджанском языке есть такое слово "халват" - прим.перев.), то бишь места, где можно в уединении проводить время в медитациях под темными сводами пещеры, когда никто не нарушает сосредоточенность медитирующего на Боге, и джилвой, потребностью и обязанностью распространять воспринятое Божье Слово, оставалось моделью для мусульман - духовное движение, о необходимости которой напоминает Игбал в наше время. В жизни Пророка имелась и другая пещера, где он нашел себе убежище во время хиджры из Мекки в Медину. И в этот раз, он меняет свое загадочно охраняемую пещеру, где Мухаммед согласно суфийскому преданию посвятил своего друга Абу Бекра в тайны безмолвного зикра, на место в Медине, где он возобновляет политическую деятельность: он вновь выходит из халвы медитации и вступает в джилву проповедей и действий.
Надо сказать, что в этом Пророку подражали некоторые мистики, которые длительное время обитали в пещерах. Назовем среди них Шарафуддина Манери из Бихара (ум. 1381), который прожил несколько десятилетий в узкой пещере, суфия Мухаммеда Гавт Гвалиори (ум. 1562), который на протяжении многих лет проводил медитации в пещере, чтобы выйти из нее полным подавляющей духовной энергии. Практика арбаин, чилла, халват, сорокодневной медитации в узком темном помещении, или в подземелье тоже относится к этой части. Именно близость переживания Бога в халве может привести благочестивых к тому, как они обращаются к Богу в молитве. Они называют Его пещерой ищущих убежища.3
Пещера труднодоступна для людей и животных и, следовательно, она безопасна. Но когда человек живет в равнинной местности, его сакральное пространство должно быть отделено, так сказать, огорожено от мирской среды. Вспомним, что латинский термин sanctus происходит от глагола sanctre, который переводится как «ограничивать, заключать », а, следовательно, «сделать священным»). Поэтому сей культ происходит в месте, удаленном от обычного пространства, которое отпугивает не только животных, но и, как считалось, демонов.
Одинокие молебные места в провинциях Синде и Белуджистане окружены простыми колючими изгородями, (как и некоторые святыни в пустыне), и, вероятно, не будет слишком надуманным, если сказать, что обыкновенный молитвенный коврик также служит своего рода ограждением, неприкосновенным "святилищем" молящегося, хотя для мусульманина весь мир может служить местом для молитв.
Гораздо более важным считается возведенное человеком жилище, которое служит одновременно его убежищем и святилищем. В провинциях Синд и Белуджистан дом вадеро, крупного землевладельца, может служить убежищем для женщин, обвиненных в безнравственности или других проступках. Однако понятие «дом» имеет гораздо более широкое значение: «Дом ислама», дар уль-ислам - это область, которая, как удачно отметил Уолтер Браун, построена на пяти столпах, и в которой верующие живут в безопасности, в то время как дар аль-харб, «обитель войны», - это мир за пределами идеального дома верующих. Задача расширения такого «дома» лежит на плечах общины, которая стремится превратить весь мир в «дом ислама».
И не только это. Говоря религиозным языком, дом - один из наиболее часто используемых метафор человеческого сердца - дом, который нужно очищать с помощью метлы "Ла", то есть "Ла илаха илла Аллах" - «Нет бога, кроме Бога». Только когда дом будет чистым и не останется в ней и пылинки мирских мыслей, тогда dulcis Hospis animae, «сладкий гость души», войдет и станет обитать в ней. Этой метафорой пользовались Багдадский суфи ан-Нури (ум. 907) 7, и Мавлана Руми в одном из своих удивительных рассказов в "Маснави":
Мужчина постучал в дверь возлюбленной.
«Кто ты, доверенный?» - спросила подруга.
«Я!» - ответил он. «Уходи -, -воспротивилась возлюбленная,
- здесь нет места грубым и невежественным людям!»
Что же могло его спасти, кроме как огня разлуки и пламени изгнания?
Бедняга провел в странствиях целый год,
И сгорел в разлуке со своей подругой.
Сгорев, он созрел, и вернулся к дому подруги.
И осторожно подошел к ее жилищу.
Обуянный настороженным чувством страха, он обошел жилище.
Чтобы из его уст не прозвучали неподходящие слова.
Подруга спросила: «Кто у моей двери?»
Ответ: «Ты… ты, милая, стоишь у дверей!»
«Войди, теперь, когда вы все = это я .. - сказа подруга,
Этот дом тесен для двух «я»!
Чтобы попасть в дом, нужно перейти порог, который отделяет священное от бренного. Отсюда и это правило: не ступать на порог. Кстати, в мусульманской Индии, когда невеста переезжает в дом своего суженого, ее предупреждают, чтобы она не наступила на порог. Дабы усилить религиозно-магическую силу порога, через него можно принести в жертву овцу или хоть немного окропить его кровью. Мусульманин старается не запачкать порог, ведущий в светлый мир, пылью светского мира своей обуви. Иногда можно видеть мужчин и женщин, лобызающих ступени, ведущие в обитель святого человека. Тюркский религиозный этикет гласит: Потрите, словно веник, лицом порог. Святость этого понятия подтверждается сонником: видеть в сне порог или дверь означает женщин, то есть, святое, харим, часть дома.
Поскольку дверь или ворота позволяют посетителю войти в сокровенную, «святую» сферу, ворота мечети и святыни часто бывают огромными и впечатляюще украшенными. Кроме того, святыни могут иметь крайне низкую дверь, заставляющую входящего смиренно поклониться; двери могут быть узкими, в которую гость протискивается в надежде получить благословение. Типичный пример - бехишти-дарваза, «райские врата» в храме Фаридуддин Гандж-и Шакара в Пакпаттане, где в годовщину смерти Фаридуддина тысячи паломников стремятся войти в присутствие святого, чтобы гарантировать себе вступление в рай (Фарид ад-Дин Масуд Гандж-и-Шакар (ок. 4 апреля 1179 - 7 мая 1266) был пенджабским мусульманским проповедником и мистиком XII века. который впоследствии стал «одним из самых почитаемых и выдающихся ... мусульманских мистиков» средневекового периода . Он известен как Фаридаддин Гейнджшекар или Фаридуддин Ганджшакар-прим.перев.).
Дверь открывается и пускает посетителя в сакральное пространство. Мусульманину доподлинно известно, что именно "Бог является открывающим двери", то есть, муфаттих аль-абваб, ибо именно Его так величают в молитвенных призывах, именно Он может открыть двери Своей милости и щедрости, не забывая при этом открыть врата Рая. В более позднем суфизме семь основных имен Бога мусульмане называли хадана, что означает«привратники». Понятие двери или ворот как метафоры взлелеяно во многих известных хадисах, особенно в шиизме. "Я - город мудрости, - говорил Пророк, а Али - врата этого города". Пророк этим хотел сказать, что только при посредничестве Али можно постичь истинное учение. Поскольку ворота, баб, могут быть тем человеком, через который может быть проведен верующий в Божественное присутствие, логично, чтобы духовный наставник также рассматривался или считал себя бабом. Наиболее ярким это выглядело устами Мирзы Мухаммад Али из Тебриза, что привело к возникновению нового религиозного движения, бабизма, в начале девятнадцатого века.
Войдя в дом, можно найти высокое сиденье, садр, или трон, сарир, оба из которых обладают особой баракой; и любой, кто видел старую пакистанку, восседающую на ложе словно на троне и управляющую большим домом, знает, что эта кровать - больше чем возвышенное место: сиденье несет с собой власть. А самые низкие по рангу или самые скромные будут сидеть там, где собрана обувь, недалеко от входа.
В арабской традиции очаг не играет большой роли, а вот у тюркских народов очак, столь привычный для северных народов, был настоящим центром дома. В современном турецком языке словом «очак» называют настоящий центр общины.
Мусульманский дом хвалится своими коврами и паласами, будь-то ворсовыми или плоскими, и ковер тоже может приобрести значимость высокого сиденья, места хозяина дома. Прилив саджада нишин или пост нишин (руководитель тариката - прим.перев.) для человека, который «сидит на циновке» суфийского учителя, то есть на месте преемника учителя, дает представление о важности ковра. Многочисленные ковры-самолеты в восточных народных сказках передают подсознательное ощущение, что ковер - это нечто особенное.
В доме или рядом с домом имеются места с отрицательной силой: уборная, которая считается местом обитания нечистых и опасных духов, и поэтому ангелы избегают ее. Однако сама баня, иногда украшенная картинами, играет важную роль в связи со строгими правилами ритуальной чистоты.
Цитадель или крепость, в идеале круглой формы, как правило, больше и выше обычного дома. Если сердце можно представить обителью Божественного Возлюбленного, то его также можно представить крепостью с несколькими насыпными валами - еще одно из образов Нури в замке Святой Терезы.
Наиболее ранний суфийский текст с описанием семи концентрических замков датируется 9-м веком. Это Макамат аль-кулуб или “Стоянки сердца” Абу’ль-Хасана Нури из Багдада. В трактате Нури описывает путь к Богу, который предстоит душе, используя для этого символику семи концентрических замков. Удивительно, сколь точно Нури предвосхищает Навадир, используя религиозные метафоры, к которым спустя 8 веков придет Св. Тереза. У обоих мистический путь души понимается как семь последовательных обителей или покоев, представленных концентрическими замками или чертогами, где на начальных стадиях алчущая душа умерщвляет себя, покуда не достигает глубинного замка или чертога, где она в конце концов обретает Бога. Нури описывает “замки сердца верующего” так:
Знай, что Бог – да будет Он благословен! – сотворил в сердце каждого, кто верует, семь замков, окруженных стенами. Он повелел верующим обитать в этих замках, а вне их поместил сатану, лающего на них.... В самом центре – замок из корунда, знаменующий собою мистическое узнавание Господа – да будет Он благословен! Далее замок из золота, знаменующий веру в Бога – да будет Он благословен! Вокруг него замок из серебра, знаменующий верность слова и дела. Он окольцован замком из железа, являющим вверенность Божественной воле – да будет благословенна Божественность! Далее лежит замок из желтой меди, являющий выполнение повелений Божьих, да будет Он благословен! Вокруг него – замок из квасцов, знаменующий соблюдение повелений Божьих, как несомненных, так и вызывающих протест. Он окружен замком из обожженой глины, которая есть умерщвление чувственной души при любом поступке. (прим.перев.)
Для Суфи шахада стала крепостью и цитаделью, в которой они находят безопасность от мирских искушений и соблазнов, словно насыпные валы и рвы помогали им выжить, что можно сравнить с h, последней буквой в слове Allah. Разве Бог не является hisn, разве Он не является hirz? Словом hirz называют также вид защитных молитв и литаний, а вот tahsin буквально означает "превратить в крепость", и это слово можно использовать в религиозно-магических обходов вокруг сел или "групп людей" для собственной защиты от врагов.
Священным пространством в исламе в основном является мечеть, и многие посетители, как, например, Рудольф Отто, С.Х. Наср, Мартин Лингз, Фритйоф Шуон и другие, подчеркивали «ощущение Божественного», переживание потусторонности, находясь в одной из великих мечетей Северной Африки или Турции. Эти здания, по их мнению, были совершенным выражением пустоты, которая жаждет своего наполнения Божественным благословением, то есть переживанием человека, бедняка (фагыр), каким является он или она, перед Богатым, Аль-Ганийй.
Однако мечеть сначала была не более чем домом, строением, в котором проводились всякого рода обучения, решались юридические вопросы. Мечеть не является и не являлась в отличии от церкви священным местом. Ведь само слово масджид происходит от корня саджада, «падать ниц», а, значит, мечеть - это место, где присутствующие падают ниц в молитвах. Мечеть для больших групп верующих, где они могли собираться и проводить пятничные полуденные молитвы, называют джами, что означает "собирающий". В раннем средневековье, примерно до 900 года н.э., в каждом городе имелся лишь один джами; минбар, кафедра, с которой проповедник произносит свою короткую проповедь, являлась отличительной чертой города, как и минарет. Позднее, когда число мечетей стало расти, между главными мечетями все еще сохранялось определенное расстояние, или новый джами строился только тогда, когда первая не могла вместить растущее число верующих и не могла быть расширена.
Построить мечеть - очень достойный поступок. В Индии (особенно в Бенгалии) есть такая поговорка: «Кто построит мечеть для Бога, даже если она будет маленькой как гнездо птицы ката, Бог для него построит дом в раю». Райское вознаграждение может быть предложено и другим: когда султан Мехмет II Завоеватель (1449–1481) построил мечеть в завоеванным им Константинополе (ныне Стамбуле), он посвятил это памяти своего отца. Намерение было сродни молитвам за упокой души монарха. Таким образом, народная молва гласит, что мечеть подобна лодке спасения или, что еще более витиевато, она подобна белому верблюду, несущего на себе своего основателя в Судный день по мосту сират.
Чем, как не возрастающим ощущением святости мечети можно объяснить истихару, а именно выполнение двух молитвенных циклов и засыпание в мечети в надежде увидеть вещий сон. Турецкие каллиграфы собирали сажу, образовавшуюся в результате горения масляных ламп, например, в мечети Сулейманийе в Стамбуле, чтобы использовать ее в качестве ингредиента в чернилах, которые, по их мнению, могли притянуть часть бараки мечети.
Формы мечетей различаются в зависимости от архитектурных стилей разных стран, начиная от простейших глиняных мечетей в Африке до пагодообразных строений в Китае. Мечети в Гуджарате с их узкими рядами богато украшенных колонн напоминают
индуистские храмы, а турецкая мечеть с ее центральным куполом и элегантными игольчатыми минаретами жителю Запада кажется образцом концепции `` мечети '', хотя большие мечети с широкими молитвенными залами или бесконечными рядами нефов
относятся к гораздо более раннему, классическому периоду (как, например, мечети в иракской Самарре, испанской Кордове). Но каковой бы ни была внешняя форма, в каждой мечети есть михраб, ниша, указывающая в сторону Мекки, которая может быть оформлена, опять же, в соответствии с доступным материалом и художественным вкусом зодчего. Часто вокруг михраба написаны слова из Коранического аята (3:37):
Всякий раз, когда Закарийя приходил к ней в молельню (михраб) [туда, где она жила и молилась] (чтобы накормить её), он находил у неё пропитание [у неё зимой были летние плоды, а летом зимние плоды]. (Закарийя) сказал: «О Марьям! Откуда у тебя это?» Она сказала: «Это – от Аллаха. Поистине, Аллах (по Своей щедрости) питает, кого пожелает, без счёта!»
Этот термин используется для обозначения места, где жила юная Мария и где она таинственным образом питалась от Господа. Самые необычные и впечатляющие михрабы в мире ислама расположены в Индии: михраб Великой мечети в Биджапуре / Деккане, построенной в 1635 году. Размер михраба достигает в поперечнике от шести до семи метров. Он полностью оформлен в изящном архитектурном стиле. украшен ажурными надписями, плосковыпуклыми, красочными, златокрасными нишами. Мечеть Файзала в Исламабаде, построенная примерно 350 лет спустя, может тоже "похвастаться" михрабом, напоминающим по форме открытый Коран из белого мрамора, на котором видны аяты из 33-ой суры Корана под названием "Аль-Рахман" ("Милостивый"), начертанные средневековым куфийским каллиграфическим почерком.
Михраб - обычный элемент для мечети и джами. Но именно в джами вы найдете кафедру на возвышении, с помощью которой и проводятся пятничные проповеди. Высота расположения кафедры составляет, как правило, три ступени. Лишь в самых больших мечетях можно найти более высокое расположение кафедры, но число ступеней должно быть нечетным. Кафедру эту именуют минбаром. Этот минбар могут построить из самых разных материалов. Тут следует упомянуть искусно изготовленные узорчатые деревянные минбары в средневековом Египте и Анатолии. Проповедник, как правило, стоит на минбаре во время своих проповедей, тогда как в перерывах между двумя частями своей проповеди он сидит, в память о Пророке, который точно также проводил свои проповеди на первом минбаре, представлявшим собой в тот период небольшой, простой помост.
Мечети обычно характеризуются огромными подсвечниками и устилающими пол молитвенными ковриками. К числу необходимых предметов в мечети относятся подставка для Корана, а иногда и коробки, в которых хранятся 30 джузов Корана (джузом называют одну из 30 приблизительно равных частей Корана, читаемых по одной в течение каждого дня месяца Рамадан. Каждый джуз состоит из двух хизбов - прим.перев.).
часы, показывающие время молитвы, появились недавно. Стены простые, так как слишком много цветов или украшений могут отвлечь взгляды и внимание молящихся. Они покрыты плиткой, как в Иране и Турции, или белым мрамором; если есть какое-либо украшение, то это только каллиграфия, будь-то аяты из Корана или имя Бога, начертанное огромными буквами, а иногда также имена четырех правоверных халифов (как в Айя Софья в Стамбуле). Минарет, опять же касающийся только джами, и построенный в различных формах в соответствии с местными традициями, иногда воспринимался как башня победы, видимый знак присутствия ислама в недавно завоеванном районе: Кутб-Минар в Дели начала тринадцатого века является хорошим примером такого типа
минаретов. Для тех, кто любил эзотерический смысл этого архитектурного памятника , было нетрудно связать его, благодаря форме, с буквой алиф, считающейся символом Ахад, Единого Бога. И разве возведение мечети на завоеванной территории нельзя назвать новыми "кирпичиком" в расширении Обители Ислама?
В некоторых мечетях для женщин отведен специальный уголок; в других, (часто в Турции), женщины молятся на напоминающей балкон галерее. В столичных мечетях имеются места, где молятся правители. Эти места бывают специально огороженными, их называют максура.
Другим значимым сакральным местом является место захоронения святого. Сам Пророк согласно одному хадису запрещал посещение могил, но в другом хадисе при столкновении с трудностями он предлагал обращаться к ахлиль-губур - «обитателям могил». Посещение могил и кладбищ стало обычной практикой и предоставило редкие возможности многим женщинам совершать прогулки. В XIX веке секта ваххабитов напомнила о предупреждении Пророка не посещать могил и запретила этот обычай в Центральной Аравии. Вахабиты были также предосудительны к тем, кто посещал могилу самого Пророка.
Вполне разумеется, что места захоронения мучеников веры, шахидов, например, в Кербела, Наджафе и Мешхеде, слывут местами, обладающими особой баракой. В городе Кербела пал смертью мученика внук Пророка, Хусейн ибн Али. В 680 году он был зверски убит Омейядами. Город этот находится в шиитском мире, его название, в целом подразумевающее "абсолютную трагедию", происходит из двух слов керб и бела, «горе и несчастье». И вот эта земля Кербела с ее сильной баракой и сегодня эксплуатируется в иных странах (см. стр.5 выше). В месяц Мухаррам в шиитских городах, особенно в Индии, отмечают годовщину этой трагедии, выбирают место рядом с водоемом или рекой, называют это место Кербелой, изготавливают табуты, копии гроба Хусейна, и погружают их в конце ритуала в воду. Чтобы приобщить людей к бараке священных мест, можно даже называть детей в их честь: можно часто встретить в Индии такие имена, как Наджаф, Назаф Хан, Мадинахан.
Из простой груды камней часто возводили усыпальницы. Есть даже шутливая история, поведанная великим суфи Гесударазом (ум. 1422), который рассказывал о путниках, похоронивших свою верную собаку на обочине дороги. Когда они через несколько лет вернулись на то место, то обнаружили, что вокруг захоронения собаки вырос процветающий город. Нередки случаи, когда в мусульманской литературе встречаются непристойные анекдоты о буйном росте центров паломничества.
В Исламе очень почитают могилы святых. Люди собираются у дверей или окон склепов, чтобы дать обеты; они завязывают лоскутки на близлежащие деревья, решетках окон, вывешивают прошения на стенах в надежде на заступничество святого. Поскольку барака святого растет после его смерти, люди хотят, чтобы их похоронили рядом со святым. Именно так появлялись огромные кладбища в исламском мире, среди которых отметим кладбище Макли Хилл около Татты в Синде, где захоронены 125 000 святых; кладбище Гарафа в Каире является истинным образцом культуры мусульманского общества на протяжении веков, а прогуливаясь через холмистое кладбище Хулдабада, по "Обители вечности" считается местом пребывания 125 000 святых; Карафа в Каире позволяет
исследовать сотни лет истории мусульманской культуры в Египте, а во время прогулки по холмистому кладбищу Хулдабада, «Обители Вечности» недалеко от Даулатабада на севере Декана можно всеобъемлюще проанализировать историю Деккана, начиная с 14 века и кончая 19-ым веком, увидеть поэтов, императоров, ученых и политиков, мирно покоящихся в этом любимом месте.
Правители возводили себе усыпальницы обычно при жизни и окружали свое будущее место захоронения благотворительными фондами, чтобы принести пользу своим душам. Когда в августе 1516 года на поле битвы при Мардж-Дабике не было найдено мертвое тело последнего султана мамлюков Канзау аль-Гаври, историк Ибн Ияс объяснил это странным событием тем, что правитель незаконно присвоил мрамор чужой усыпальницы и использовал его. украсив свою усыпальницу, «и Бог не позволил ему быть похороненным в нем, и там есть знак для тех, у кого есть глаза, чтобы видеть». Часто усыпальницы правителей окружались обширными садами, иногда разделенными каналами, и все это напоминало райские сады, «по которыми текли реки», и давали умершим предвкушение небесного блаженства.
В случаях, когда место захоронения известного человека неизвестно, или когда мусульмане хотят получить часть его бараки в своей деревне или городе, они устанавливают макам, мемориал. В Плодородном полумесяце можно найти несколько
макамов в местах, где якобы остановился верблюд Али. Но более заметными являются макамы святых, например, места, посвященные памяти Байязида Бишами, который умер в 874 году на севере Ирана, но почитается в Зоусфане в Атласских горах, а также в бангладешском городе Читтагонг (вероятно, и в других местах). Турецкий бард Юнус Эмре (ум. 1321) владел макамами по крайней мере в семи анатолийских городах, а город Мазари-Шариф в Афганистане вырос вокруг предполагаемой гробницы Али. Самый свежий пример «макама» - это макам Мухаммада Икбала, (он похоронен в Лахоре), в саду возле мавзолея Мавлана Руми в Конье, воздвигнутый турками, чтобы подчеркнуть духовную связь между двумя религиозными поэтами.
Часто усыпальница святого связана с даргяхом, местом мистического проводника, продолжающего работу святого. Пребывание в даргяхе в течение нескольких дней в качестве официанта или слуги может превратить посетителя в получателя Божественной милости, и многие люди пользуются такой же живой баракой «хозяина молитвенного коврика» или его помощников. как исцеляющая сила резервуара или колодца рядом с святыней. Храм служит святилищем, и люди могут поклясться перед ним в невиновности; некоторые постоянные посетители могут даже «увидеть» там святого.
У хозяина, пребывающего в даргяхе, есть духовная территория, вилайат, и было принято, что хозяин присваивал своему халифе, заместителю или наместнику, определенную область, на которую распространялось его влияние; границы духовных территорий двух халифов, или, что более сложно, халифов двух разных хозяинов были строго определены и ни в коем случае не должны были нарушаться. Считалось, что покровительственная сила святого действует только на его территории.
Святыни и даргяхи были и остаются открытыми для немусульман; в некоторых из них женщин не допускают внутрь - (аналогично мужчинам не разрешается посещать женские святыни). Поскольку люди, по-видимому, всегда молились в одних и тех же местах, существует определенная преемственность в использовании таких мест, как если бы особая барака была присуща тому или иному месту. Это хорошо известно в череде иудейско-христианско-мусульманских святилищ Ближнего Востока и во многих случаях справедливо также для индийских мусульман и бывших индуистских культовых сооружений. Поэтому в даргяхах и святынях границы между религиями часто кажутся размытыми - безусловно, одна из веских причин отвращения традиционных ортодоксальных мусульман от поклонения святым. В отношении Индии справедливо сказано: «В то время как мечеть различает и разделяет мусульман и индуистов, даргях имеет тенденцию объединять их».
Другими священными местами в исламском мире являются, например, Исмаилитская Джамаатхана, доступ к которой постороннему редко предоставлялась, даже когда там не проводилась служба; дайра индийских махдави, которая в основном была посвящена зикру, а не ритуальной молитве человека; или имамбара шиитов-двунадесятников, где хранятся орудия процессий Мухаррам и которые шиитские правители, особенно в Лакхнау, Хайдарабаде / Декане и Бенгалии, построили в надежде на небесную награду. Кроме того, существуют различные типы суфийских монастырей, такие как рибах, название которого передает идею укрепления и боевых действий на границе, но становится в Магрибе настоящим центром дервишей, основанным шейхом и часто посещаемым его последователями. Такия в турецком текке контрастирует с большим хангяхом (Хангях Сирьякус возле средневекового Каира является великолепным образцом такого учреждения) и даргях, термин, который в основном используется в Индии, а одинокий учитель, возможно, жил в завийе, «углу», термин, который опять же в Магрибе используется для обозначения приюта для суфиев. Названия этих институтов использовались по-разному в разное время и в разных странах, но один общий признак наблюдается во всех них: ни один из них не является «освященным» зданием. Для благочестивых они приобретали сакральный характер благодаря присутствию хозяина и дервишей.
Когда мусульманин говорит о «двух священных местах» (аль-хараман; в винительном и родительном падеже аль-харамайн), он имеет в виду Мекку и Медину. Слово харам от того же корня, что и харам, «запрещенный», обозначает место, где исключено все непристойное, как и харим (гарем), место, предназначенное для женщин, доступно только для maḥram, мужчинам, которые являются родственниками женщинам. Чтобы войти в самое сердце святилища, в данном случае в окрестности Каабы в Мекке, человек должен надеть ихрам, одежду, которая обязывает паломника соблюдать ряд табу, таких как отказ от секса или стрижка волос или ногтей. Это справедливо не только во время сезона хадж в последний лунный месяц, но и во время «малого паломничества», «умры», которое можно совершать в любое время.
На священных землях, заповедниках нельзя охотиться или убивать животных, и Икбал, ссылаясь на этот запрет, призывает единоверцев духовно возвратиться в Мекку и собраться под оберегающей тенью Каабы, ибо ни одну газель, то есть, живое существо, нельзя будет заманить в ловушку в этой тени, тогда как вдали от своего духовного центра мусульмане зачастую становятся легкой добычей охотников-иноверцев, которым запрещен доступ к Мекке.
Город Мекка - это место для огромных скоплений людей. В Западном мире часто пользуются этим названием в таких выражениях как "Мекка игорного бизнеса" или "Мекка автопрома". По этой причине мусульмане теперь предпочитают писать название города как Макках, чтобы искоренить эту странную практику.
Город Мекка, где, собственно, родился Мухаммед, расположен между двумя хребтами. Этот город и раньше являлся древним арабским святилищем. Коран (Сура 42: 7) называет это место умм аль-кура, «матерью селений». Отсюда и происходит название университета в Мекке - Университет "Умм аль-Кура". По многочисленным мусульманским преданиям именно в этой точке и начала образовываться сама Земля. Таким образом, когда молящийся мусульманин обращается в своих молитвах в сторону Мекки, туда откуда исходиn расширение Земли, он духовно обращается в центр истины, к источнику всей духовности на планете. Уникальную роль Мекки подчеркиваются в пословице, которая утверждает, что проживающий в Мекке человек равносилен поклоняющемуся Богу в другом месте.
Центральное святилище, Кааба, благословляет город своим присутствием: он выглядит словно пуп Земли, и, как полагают верующие, расположена прямо напротив небесной Каабы на седьмом небе. Во время потопа мекканскую Кааба вознесли на небеса, где Ноев ковчег семь раз оборачивался вокруг нее. Что касается небесной Каабы, то вокруг нее постоянно перемещаются ангелы, движения которых паломник должен помнить, совершая таваф, «обход» (против часовой стрелки) вокруг земной Каабы. Но иногда, как гласит легенда, сама Кааба начинает обращаться вокруг посещающих эту святыню, как, например, вокруг великой суфи-женщины Рабиа (ум. 801), или странствует к суфи в далекие страны. В Коране (2:125 и т.п.) говорится о строительстве или восстановлении Авраамом Каабы; и когда Пророк отвоевал Мекку в 630 году, он вышвырнул из Каабы 360 каменных идолов, с помощью которых проповедовали старинный астральный культ (бог луны Хубал хорошо известен с доисламских времен).
Кааба представляет собой каменное строение почти кубической формы сторона которой равна 12 м и высотой 15 м; обычно он покрыт черной кисвой, и многие поэты сравнивают это завуалированное черным покрывалом сооружение с желанной невестой, к которой так хочется дотянуться и которую так хочется поцеловать. Поэтому в персидской поэзии принято сравнивать поцелуй Черного камня, вложенного в юго-восточный угол Каабы, с поцелуем черной родинки или губ возлюбленной. Поскольку Мекка и Кааба являются для благочестивых, безусловно, самыми священными местами на Земле, куда обращаются в молитвах живые, в земле умершие. Нельзя плевать, вытягивать ноги, выполнять телесные нужды в их направлении. После смерти верующего следует похоронить на правом боку лицом к Каабе.
Поскольку каждый мусульманин во время пяти ежедневных молитв должен стоять в направлении Каабы (Коран, 2:144), перед мусульманскими математиками и астрономами стояла задача - найти правильное направление, киблу, при странствиях по суше или по морю. В последнее время даже обсуждается проблема определения киблы во время путешествия на космическом корабле. Математические и географические исследования разработали изощренные методы поиска правильного направления; в более поздние времена небольшие компасы способствовали этому. Но не всегда было легко определить точное положение молитвенной ниши, михраб, в мечети, особенно когда мечеть была построена в уже многолюдном квартале, и приходилось корректировать структуру здания, одна сторона которого соответствовала направлению улицы, а другая - направлению к Мекке. Существовали разные способы получения верного результата, в отдельных случаях в одном и том же городе наблюдались некие отличия в направлениях. Некоторые предания, в особенности в Индии, рассказывают, как молитва святого помогла исправить положение михраб, когда архитектор просчитался. То было полезным чудом, ибо мусульман действительно называют ахль аль-кибла, то есть «теми, кто поворачивается к кибле», и предупреждают, что нельзя разговаривать против ахль аль-кибла, поскольку все они объединяются, обращаясь к одному и тому же центру молитвенной жизни. Поэты любили сравнивать красиво изогнутые брови своей возлюбленной с михрабом - разве не был Адам, первое человеческое существо, киблой, перед которым пали ниц и через которого можно было найти путь к Божественной красоте? Поэтому неудивительно что персидская строка
Ма кибла раст кардым би-симт-и кажкулахи
Мы направили нашу молитву к тому, кто носит свой головной убор набекрень
стала обычным явлением в более поздней персидской и персоязычной поэзии.
Поэты с мистическим складом ума знали, что Кааба в Мекке, какой бы центральной ни была, по-прежнему остается всего лишь знаком - кабаи-гиль, «глиняной Каабой», часто сопоставляемой с кабаи-диль - Каабой сердца. У каждого есть своя кибла, место поклонения, к которому человек обращается ликом намеренно или ненамеренно. Ибо кибла стала общим термином места, на котором сосредоточено внимание: когда каллиграфа с почтением называют киблат аль-куттаб, это означает, что он тот человек, к которому писатели питают восхищение.
Руми ближе к концу жизни описывает разные киблы, к которым обращаются люди, вместо того, чтобы смотреть на Мекку, как на место, определяющее центральное направление поклонения:
Кааба духов
и Гавриила: древо сидра,
- кибла чревоугодника,
скатерть.
Кибла гностика:
свет единства с Богом,
Кибла для разума
- сила философствования: тщетная мысль!
Кибла аскета: Милостивый Бог,
Кибла жадного:
кошель набитый златом.
Кибла тех, кто зреет истинный смысл, сосредоточенное терпенье,
Кибла поклоняющихся: письмена скрижалей,
Кибла ищущих внутри: Он, Прекраснейший Господь,
Кибла ищущих извне: лик девицы..
Несмотря на эти психологически проницательные стихи, Мекка была и оставалась настоящим центром исламского благочестия. Более того, она представляется не только местом, куда можно обратиться взором в молитве и которое следует посетить во время паломничества; Мекка сподвигла несметное число людей на религиозные достижения. Великий средневековый теолог аль-Джувайни (ум. 1085) был удостоен титула имама аль-Харамейна из-за длительного пребывания в ссылке в святых местах. Паломники, особенно ученые, которые оставались в Мекке месяцами, а порой годами, смогли написать свои лучшие произведения именно на этой земле. Замахшари (ум. 1144), получивший почетное звание Джар Аллах, «сосед Бога», в честь своего длительного пребывания в Мекке, написал здесь свой исчерпывающий комментарий к Корану, а в начале следующего столетия Ибн Араби, обходя вокруг Каабы, впеврые достиг такого исчерпывающего вдохновения, что написал свой объемный труд под названием "Футухат аль-Маккия", «Мекканские открытия». И вновь, столетия спустя, под впечатлением пребывания в священных городах индийский реформатор Шах Валиуллах (ум. 1762) написал "Фуйуз аль -Арамейн", «Излияние благодати из двух священных обителей".
Пребывание в Мекке определенно оказало «арабизирующее» влияние на паломников из зарубежных стран, и многочисленные движения за реформы в Северной и Западной Африке, Бенгалии и Центральной Азии возникли, когда мусульманские лидеры прибывали в Мекку, где находили то, что им казалось истинным исламом, но которое зачастую контрастировало с «исламом» на их родине, который им теперь казался полностью загрязненным пагубным влиянием народных обычаев и доисламских обычаев. Именно пребывание в Мекке порождала в них ощущение потребности реформирования Ислама у них на родине.
Другим примечательным аспектом центрального положения Мекки было понимание того, что тот, кто правит Меккой и Мединой, является законным, правоверным халифом - отсюда и претензии османов, завоевавших мамлюкский Египет и владения мамлюков, включая Хиджаз, на то, чтобы стать повелителями Харамейна. Но мистики часто высказывали мнение, что «Мекка - от этого мира, вера - не от этого мира», и что Бога можно найти везде и Его присутствие не ограничивается Каабой.
Роль второго священного места, Медины, все больше подчеркивалась в позднем средневековье. В конце концов, это был город, где был похоронен Пророк, и с ростом прославления Пророка и углублением мистической любви к нему и доверия к нему Медина приобрела особый статус.
Роль Медины в истории ислама невозможно переоценить. Это бы город, куда Пророк совершил Хиджру в 622 году. Через некоторое время он стал мусульманским, домом для мусульман, дал исток мусульманскому календарю, ибо отныне именно в этом городе все откровения Пророка реализовывались в нем, и превращались в политический и юридический фундамент для быстрорастущей общины верующих. Помимо практической стороны хиджры, средневековые мистики видели в ней тонкий намек на то, что человек должен покинуть свой дом, чтобы обрести высшую славу; а для модернистов, подобных Икбалу, хиджра показывает, что не следует цепляться за узкие, приземленные, националистические концепции. Мусульмане, которые эмигрировали из Индии в Пакистан после разделения в 1947 году, называли себя мухаджирами, то есть людьми, принимавшими участие в хиджре из неверного "Индостана" в новый дом, где они надеялись без проблем исповедовать свою веру. Современные североамериканские мусульмане тоже могут найти утешение в мысли, что они, как и сподвижники Пророка, оставили свои дома и нашли новое место в еще немусульманской Америке.
Большинство паломников мечтают посетить могилу Пророка, рауду, (Ар-Рауда в Медине называют южную, древнейшую часть мечети с могилами Пророка и двух первых халифов, Абу Бакра и Умара - прим.перев.), в ходе паломничества, и власти Саудовской Аравии, несмотря на их явно отрицательное отношение к поклонению могилам, разрешают эти посещения. Во многих домах висят изображения рауды и Каабы; их печатают на календарях, вышивают на коврах, рисуют на стенах, они передают благословение духовного присутствия Пророка. Святость Медины объясняется средневековой верой в то, что чума никогда не коснется этого города.
Оды, посвященные Медине, по-видимому, появились в конца XIII века, и первым крупным представителем этого жанра был Ибн Дакик аль-Ид (ум. 1302 г.). Чем больше расстояние между страной поэта и Мединой, тем более эмоциональной выглядела его поэзия:
Красивее всех цветов цветы Медины...
... и, ангелы выращивают свои розарии из косточек фиников Медины, считает Джами. Примерно так же выражает свои мысли поэт из Анатолии в 1300 г.:
Если бы мой Господь мне соизволит
Я, рыдая, направился бы туда
И со слезами на глазах увидел бы там Мухаммеда
Или приведем в пример рефрен из непритязательного стихотворения поэта 18-го века Абдур Рауфа Бхатти из Синда:
Могу ли я быть там, в лучезарной Медине, всегда...
Медину называют аль-мадина аль-мумаввара, лучезарным городом, набожные люди полагают, что над раудой стоит колонна света. И об этом упоминает современный суданский писатель Аль-Файтури:
Над костями Пророка каждая пылинка - это колонна света.
В Индии и Пакистане издают недорогие выпуски поэтических антологий под названием Мадина ка адага (Благочестивая милостыня для Медины). В одной из них есть строки Игбала, написанные им незадолго до смерти:
Стар я стал, я поеду в Медину
Чтобы спеть там песню, полную любви и радости,
наподобие птицы в пустынной ночи,
расправившей крылья и окунающейся в гнездо
Помимо Харамейна, надо отметить и Иерусалим, который тоже окружен особым святым ореолом, поскольку это было не только местом, где на скале покоились все предыдущие пророки, но также, что более важно, этот город служил первой киблой для мусульман. Только после хиджры направление молитвы было изменено на Мекку (Коран, 2:144). Связанный также с небесным перенесем Пророка и мифологическими рассказами о событиях Судного дня, когда Исрафил затрубит из Иерусалима, этот город занимает почетное место в сердцах мусульман, и многие из первых аскетов проводили там много времени.
Ориентация на Каабу, безусловно, является центральной темой для мусульман, но не только направление в молитве играет большую роль в их жизни и размышлениях. Следует также помнить о значимости правой стороны. Термин «право», ямин, имеет тот же корень, что и слово блаженство и счастье; правая сторона является правильной, благополучной стороной. Кушают правой рукой (или, точнее, тремя пальцами правой руки), а левая рука является нечистой, используется для очищения после осквернения.
В комнату входят правой ногой, спят, как правило, на правой стороне, чтобы увидеть счастливые, добрые сны. В Судный день Книга деяний будет подана грешникам в левую руку, и они будут теми, "которые по левую сторону" (Коран, 56:41). Когда Ибн 'Аббас утверждает, что Рай находится справа от Трона, а Ад - слева, то есть поверье, что во время молитвы слева от молящегося стоят Пророк и Гавриил, а слева - ад. Важность правой стороны подтверждается не только такими фамилиями, как Зу 'л-яминейн, «человек с двумя правыми руками» для одинаково владеющих обеими руками и успешных людей, а также идеей о том, что «у Бога две правые руки». Таким образом, ориентация на правую сторону - проверенный временем и общепризнанный факт. Но есть и другие пространственные особенности.
В Коране подчеркивается, что только Богу принадлежит и восток, и запад (Коран, 2:115) и что "не в том (заключается) благочестие, чтобы вам обращать ваши лица (во время молитвы) в сторону востока и запада, а благочестие – (это одно из деяний того,) кто уверовал в Аллаха [суть не в направлении, а в подчинении Слову Аллаха]" (Коран, 2:177); упоминается также о чудесной маслине, которая "ни (только) восточной, и ни (только) западной" (Коран, 24:35). Поскольку считалось, что правая сторона связана с положительными ценностями, кажется, что «ориентация» в истинном смысле этого слова (слово "ориент" означает "восток" - прим.перев.), то есть «поворот на Восток», была хорошо известна мусульманским мыслителям с первых дней, несмотря на различные направления, в которых кибла находилась в расширяющейся империи. Изношенное противопоставление материального Запада и духовного Востока не является современным изобретением: Сухраварди, Мастер Просветления, говорил о гурбат аль-гарбийя, «западном изгнании», где душа тоскует и откуда ей следует вернуться на светлый Восток. Персидские поэты иногда противопоставляют два города: Кандагар на Востоке Кайруану на Западе, ассоциируя название последнего со словом "кир" (смола, грязь), ибо темный запад заставляет размышлять о черных как смоль несчастьях. Точно так же поэт дахни урду Ваджхи (ум. после 1610 г.) в своем рассказе Саб рас, Царь разум на Западе и Царь Любовь на Востоке, в то время как народные поэты синдхи любят говорить о `` путешествии на восток'' духовного искателя. хотя обе традиционные места паломничества, а именно Мекка и древняя индуистская пещера Хингладж, расположены
к западу от Синда. Возникает вопрос, действительно ли язык, называемый пураби, «восточный», на котором Бог обратился к делийскому мистику Низамуддину Аулия, был
диалектом хиндви пураби, или же это указывает на «духовный язык», на котором он слышал, как говорил Божественный Возлюбленный.
«Восток света», место, где восходит свет, порой это место называют Йеменом. В трудах Сухраварди это место называют обителью духовности, потому что в «стране по правую руку» (Государство названо от арабского слова ymnt — «правый, справа». Возникновение названия связано с древней системой ориентирования, в которой восток был передней стороной, а юг — правой: если в Мекке, у священного камня Каабы, встать лицом к востоку, то Йемен окажется справа, на юге. Страбон, Плиний и другие греческие и римские авторы называли Йемен «Arabia felix» — «счастливая Аравия» (иногда переводят как «плодородная Аравия») - прим.перев.) находился дом Увайса аль-Карани ( йеменский мусульманин, шахид и табиин. Был современником пророка Мухаммеда, но ни разу не видел его - прим.перев. ), который принял Ислам, никогда не встречавший Пророка и о духовности которого Пророк сказал, как гласит легенда: «Я чувствую дыхание Милосердного, исходящего из Йемена». Хикма йаманийа, «йеменская мудрость», и хикма юнанийа, «греческая философия», контрастируют, как контрастируют интуитивный гносис и интеллектуальный подход, как контрастируют Восток и Запад.
Завораживает не только «паломничество в страну Востока» (роман Г.Гессе, впервые опубликованный в 1932 - прим.перев.) средневековых мусульманских мыслителей, но и то, как некоторые из них преобразовали географическую концепцию в ее противоположность. Индия, которая в большинстве случаев является страной «черной неверности», стала в одном из течений персидской поэзии обителью души. «Слон увидел Индию во сне», что означает, что душе напомнили о ее изначальном доме, откуда ее изгнали на запад. А азиатские степи, где обитают мускусные олени и луноликие красавицы, временами могут стать ландшафтом души, где последняя, ведомая запахом мускусных оленей, находит свой вечный дом.
Опять же, концепция гутба, Полюса или Оси, центральной фигуры в иерархии святых, указывает на важность восходящей ориентации, как ясно показал Анри Корбен (Анри́ Корбе́н (фр. Henry Corbin, 14 апреля 1903, Париж — 7 октября 1978, Париж) — французский философ и исламовед, авторитетнейший исследователь иранской суфийской мистики и
шиитского гностицизма -прим.перев.): полярная звезда, предположительно расположенная напротив Каабы, является путеводной для странника.
На другом уровне можно встретить концепцию сакрального пространства в попытках средневековых суфиев, особенно у сторонников Ибн Араби, нанести на карту духовный мир и описать слои Божественных проявлений, через которые открывается недоступная Божественная Сущность. Обычно говорят в нисходящей последовательности «алам аль-лахут», «мир божественности», «алам аль-джабарут», «мир силы», «алам ал-малакут», «мир Царствия» и «алам ан-насут», «мир людей». В некоторых случаях считается, что наивысший уровень находится за пределами алам аль-лахут и называется алам аль-хахут, "Божественная личность", обозначается последней буквой h в слове Allah. Зачастую "алам аль митхал", «мир воображения», мундус имагиналис расположен между миром небесного Царства и миром людей, где имеется, так сказать, емкость с возможностями, которые ждут своей реализации и которые могут быть востребованы духовным честолюбием святого.
Можно к тому же увидеть попытки составить карту Потустороннего мира на основе коранических аятов, описывающих различные стадии души в Раю, такие как "иллиюн" (Коран, 83:18, 19), "джаннат адан" (Коран,15:45 и др.) и т.п., для развития все более сложной небесной географии. И вновь, основной вклад в этой области принадлежит Ибн Араби и его последователям. А еще в 1960 году турецкий мыслитель подготовил обширное исследование географии ада.
Важность сакрального пространства и места отражается в ударении, который Ислам ставит на концепцию стези, тему, которую можно назвать центральной в исламской мысли. Разве в молитве мусульманина не звучит такая строка: ихдина сыратуль "Веди (Ты) нас Прямым Путём" (Коран, 1: 6)? Это обращение из главы Фатиха (Открывающая), повторяемое миллионы раз каждый день по всему миру, подарило название «Ислам, прямой путь» многочисленным исследованиям ислама (и можно добавить, что названия книг содержат арабские термины, такие как надж или минхадж, оба значения которых означают «путь, правильный путь» и часто используются в религиозных произведениях).
Бог направляет, и Он может позволить людям сбиться с пути в пустыне (адалла), но прямой путь проявляется, так сказать, в шариате, который обычно (и правильно) переводится как «религиозный закон». Однако его основное значение - «дорога, ведущая к ручью или фонтану», то есть единственная дорога, по которой путешественник может добраться до воды, необходимой для выживания; ибо в пустыне каждый должен следовать установленным путем, чтобы не погибнуть - и шариат предлагает это руководство.
Концепция тарика, «путь», которая отражает мистический путь в целом, стала обычным термином для суфийских братств, принадлежит к той же группе образов, с пониманием того, что узкая тропа, тарика, ответвляется от шоссе. Не может быть тарики без шариата.
В этой связи можно рассмотреть часто используемое слово сабил, «путь». Этим словом пользуются в таких выражениях, как «делать что-то», «сражаться» или «давать милостыню» фи сабил Аллах "на пути Бога" , то есть в правильном направлении, руководствуясь знанием того, что чьи-то действия угодны Богу и приведут к положительным ценностям. Ощущение, что создание фонтанов и тому подобного особенно полезно на сабил Аллах, является причиной того, что фонтаны возле мечетей и на улицах часто называют просто сабил, буквально «путь». Наконец, термин для обозначения юридической школы, которой придерживаются мусульмане и по правилам которой мусульмане судят и судимы, - это мазхаб, «путь, по которому шагают», термин, часто используемый в современном языке для обозначения «религиозных убеждений».
Но «путь» также очень реален: паломничество в Мекку, хадж, является одним из пяти столпов Ислама. Легенда гласит, что Гавриил обучал Адама и Еву обрядам хаджа, и заключительный ритуал был определен во время последнего паломничества Пророка, незадолго до его смерти. Паломничество служило многочисленным писателям символом путешествия души к желанной цели - «городу Божьему на другом конце дороги» (со слов Джона Мейсфилда, английского поэта XX века - прим.перев.). Всю жизнь можно было рассматривать как движение через макамат, пункты остановки в пути, или пункты сердца в надежде достичь далекого Возлюбленного. Продвижение паломников на нормальном уровне регулируется шариатом, а у суфиев - тарикой; это опасное предприятие, в котором часто описываются внешние и внутренние трудности и невзгоды. Долгие путешествия по пустыням или за морем превращали хадж в былые времена очень тяжелой задачей; многие паломники умирали от усталости, болезней, нападений бедуинов и кораблекрушений; и тем не менее, как заявляют индонезийские паломники, эти долгие и напряженные путешествия служили гораздо лучшей подготовкой к заключительному опыту «достижения цели», чем современные короткие, довольно комфортабельные воздушные путешествия. И поскольку паломничество в Мекку чревато опасностями и невзгодами, внутреннее паломничество требует непрерывного бодрствования. Это путешествие через пространства души, которое салик, странник, проходит день за днем, год за годом, ибо, как говорит Ибн Ата Аллах:
Если бы не было пространств души, не было бы пути от человека к Богу.
Мистики всегда спрашивали, как спрашивал Мавлана Руми:
О, ты, паломник, - где ты? Где, где?
Вот, вот Он, Возлюбленный - О, приди сейчас, приди!
Ваш друг, он ваш сосед; он рядом за стеной
Вы, заблудшие в пустыне - что это за воздух любви?
В этом процессе настоящие пейзажи превращаются в пейзажи души: когда в старой синдхиской истории Сассуи Пунхун влюбленная молодая женщина бежит по пустыням и крутым скалам, преодолевая все виды опасностей, поэт дает нам понять, что это идеальный символ трудностей, которые душа должна преодолеть на пути к Богу.
Смысл путешествия и стези предшествуют исламским временам: центральная часть древнеарабской касыды наиболее красноречиво описывает путешествие поэта-героя на сильном верблюде или быстром коне через пустыню, и тема такого путешествия была передана более поздними поэтами. Таким образом, главная поэма Ибн аль-Фарида (ум. 1235), официально называется Назм ас-сулук, «Орден продвигающегося путешествия». Чуть позже Руми сложил песнь о необходимости странствия, в котором первую строчку перенял у Анвари (ум. около 1190 г.):
О, если бы дерево могло блуждать и двигаться ногами и крыльями!
Оно не перенесло бы ударов топора и боли пилы!
Хотя разлука с домом может быть болезненной, она необходима для развития человека: капля дождя покидает океан, чтобы вернуться в виде жемчужины; Пророк покинул Мекку, чтобы стать правителем в Медине и победоносно вернуться.
Опыт Пророка не только в хиджре, но даже в его ночном перенесе, исра мирадж, предложил мусульманам превосходную модель духовного путешествия. Краткая ссылка на это в Коране, 17: 1 на протяжении веков развивалась, расширялась, любовно украшалась; персидские живописцы пятнадцатого и шестнадцатого веков представляли это чудесное событие в великолепных картинах, часто с трогательными деталями, и почти каждый более поздний персидский или турецкий эпос содержал в себе поэтическое описание мираджа Пророка. Последним эпосом в длинном списке произведений, вдохновленных рассказом о мирадже, является «Джавиднама» Икбала (1932), в котором сочетаются различные традиционные нити мотива этого путешествия, сплетенные в красочную ткань современной исламской мысли. Предположение о том, что китаб аль-мирадж, арабские сказки о ночном путешествии Пророка через рай и ад, в определенной степени повлияло на Божественную комедию Данте, кажется, вполне обоснованным благодаря исследованиям Энрико Черулли.
Душа, вознесясь к небу, проходит через семь небес; восьмое небо может быть «небесной землей Хуркалии». Анри Корбен указал, как концепция гутба, мистической «оси» или «полюса», тесно связана с темой вознесения, поскольку концепция показывает точку ориентации души при восхождении последней из западного изгнания.
Восхождение через семь долин хорошо известна в христианстве. Оно наиболее красиво символизируется в персидском эпосе Аттара «Мантик ут-Тайр», который повествует о путешествии тридцати птиц души к Симургу на край света. Как и многие другие мыслители, «Аттар тоже обнаружил, что прибытие туда, что выглядит концом пути, является всего лишь началом, поскольку «когда путешествие к Богу заканчивается, начинается путешествие в Боге».
Есть две стези: одна к Богу, другая в Боге, потому что Бог бесконечен и вечен. И как может быть конец пути души, достигшей Его присутствия?
Но здесь мы сталкиваемся с дилеммой. Бога всегда описывают как ла-мекан, то есть «Тем, у Кого нет места», или как на-куджа-абад, «Где не существует "где"», а Коран с другой стороны описывает Его как Того, Кто «утвердился на Троне» (Коран 7:54, 13: 2 и др.) и утверждает, что "объемлет Престол Его небеса и землю» (Коран,2: 255). Его Трон находится за пределами Неба и Земли и того, что в них, и в то же время Он, Кто ближе к человечеству, "чем шейная артерия" (Коран 50:16), обитает в сокровенном святилище человеческого сердца.
Опыт путешествия к Богу и в Его глубины выражено в хадисе: Пророк, сказывая о ми'радж, увещевал своих соратников: «Не сравнивайте меня с Юнусом ибн Матта, потому что мое путешествие проходило в высоту, а его - в глубину». Ибо есть два пути достижения Бога: путь, идущий вверх по горе Каф, и странствие в океан своей души. Тот же Аттар, который так красноречиво описывает путешествие птиц на гору Каф в своей книге Мантик ут-Тайр, посвятил другой труд "Мусибатнаме" путешествию искателя через сорок пунктов уединения в океане его души.
Оба пути законны: один - к высотам Божественной славы, где Божественный свет проникает во все и вся, становясь невидимым благодаря сиянию, и путь в темную бездну, где все слова терпят неудачу, а душа теряется в абсолютном экстазе,тонет в бездонном океане Бога.
Оба пути также кажутся правильными, если думаешь о концепции ориентации в исламе: правильное направление в сторону киблы, определяемое Каабой в Мекке, обязательно для всех, но мусульманину также известно, что "и куда бы вы ни обратились [повернулись], там [в том направлении] (в действительности) лик Аллаха".(Коран, 2: 115).
Сакральное время
В конце пути ковер времени и пространства сворачивается. Но прежде чем это место и это время настанут, мы увидим тот же очевидный парадокс, с которым мы столкнулись, рассматривая «место» и «всеместность» Бога. Здесь мы увидим время и вневременность в исламской мысли.
Время измеряет нашу жизнь, и у каждой религии есть свои сакральные временные промежутки: временные промежутки, в которых вновь разыгрывается изначальное таинство; праздники, вырывающиеся из нормального течения повседневной жизни и таким образом переносящие людей в другое измерение; священные времена года; и священные дни и часы.
Для мусульманина история спасения начинается с Мухаммеда, поскольку его сущность - это первое, что было создано Богом и, как утверждают мистики, предшествует «первому человеку» Адаму. Его появление во времени после долгих веков, в течение которых ранние пророки проповедовали Божьи заповеди, составляет кульминацию человеческой истории; в нем достигается полнота времени. Это убеждение помогает объяснить постоянную тоску мусульманина по временам Пророка, поскольку никакое другое время не могло бы быть и никогда не станет таким благословенным, как годы, когда он, носитель Божественного Слова, жил на Земле. По этой причине все «реформаторские движения» неизбежно вернутся к временам Пророка.
Люди искали объяснение, почему Мухаммед появился на рубеже VI - VII веков нашей эры, и Ибн Араби обнаружил, что Пророк вошел в историю под знаком Весов, что означает, что он открыл новую эру в знаке справедливости, то есть он установил баланс между легализмом Моисея и кротостью Иисуса.
В историческом контексте мусульманское сознание времени начинается с хиджры, которая, как уже упоминалось, означает практическую реализацию содержания откровения. Более того, новое важное начало было положено введением лунного года, что повлекло за собой полный разрыв со старыми семитскими культами плодородия, связанными с солнечным годом и временами года. Безусловно, солнечный год продолжал использоваться для финансовых целей, таких как налогообложение, поскольку урожайность сельскохозяйственных культур зависела от времен года и не могла быть согласована с лунным календарем, в котором, в отличие от более ранних систем, не допускались прослойки.
Месяц начинается, когда два надежных и честных свидетеля видят полумесяц. Хотя появление первого тонкого полумесяца может быть заранее определено математически, рецепт фактического наблюдения Луны все еще остается в силе. Таким образом, полумесяц стал любимым символом исламской культуры. Тем не менее, некоторые обряды по-прежнему совершаются по солнечному календарю. Самым известным из них является Навруз (ошибочно предполагать Навруз исламским праздником - прим.перев.), персидский Новый год в день весеннего равноденствия, который был и остается центральным в персидском мире, но в определенной степени был принят также арабами. Некоторые праздники местных святых снова следуют солнечному календарю, например, праздник Ахмада аль-Бадави в Танте (Египет), даты которого связаны с плодородием, что в Египте означает с восходом Нила.
Другие популярные меры времени использовались в уголках исламского мира; Кристиаан Снук Хургронье (голландский ученый восточных культур и языков и советник по делам туземцев к колониального правительства в Голландской Ост - Индии (ныне Индонезия ) - прим.перев.) упоминает в конце девятнадцатого века о солнечном годе Хадрамаути, который состоял из двадцати восьми частей по тринадцать дней в каждой; двадцать восемь частей соответствовали положению восхождения луны. Эти лунные положения, как утверждает он, были хорошо известны людям. Действительно, значение, придаваемое лунным положениям, является захватывающим аспектом мусульманской культуры, и многочисленные популярные изречения и суеверия выражают широко распространенное знакомство с этими концепциями, нашедшими отражение в литературе. Скажем, следует избегать кровопролития, когда луна находится в созвездии Весов, а «луна в созвездии Скорпиона» - наихудшее из возможных и самых катастрофических сочетаний, как утверждают как мусульманские писатели, так и европейские наблюдатели. Поэтический жанр барасмаха в индо-пакистанских диалектах отражает любопытный сдвиг с индийских месяцев на мусульманские месяцы, а в последнее время даже на западные месяцы.
Праздники несут в себе особую силу, и поэтому люди в праздничные дни ведут себя по-другому, начиная с обычаев носить новую одежду. Можно совершать благородные поступки, раздавать милостыню или делиться едой и сладостями. Это особенно видно в двух великих праздниках мусульманского мира, основанных на Коранических предписаниях: ид ул-фитр в конце месяца Рамадана (турки называют этот праздник "шекер байрамы", «сахарный праздник»), а другой - ид ан-нахр или ид аль-адха (турки называют этот праздник курбан байрам), когда в десятый день последнего в году лунного месяца во время хаджа забивают жертвенное животное.
Рамадан - самое священное время года, потому что в этом месяце произошло первое откровение Корана. Врата ада закрыты, врата рая открыты. Лайлат аль-кадр, Ночь предопределения «лучше тысячи месяцев» (Коран, 97:3). Считают, что ночью предопределения является одна из последних нечетных ночей месяца, вероятно, двадцать седьмая. Поэтому многие благочестивые люди проводят последние десять-двенадцать дней месяца Рамадан в уединении или в мечети, и даже те, кто обычно не постится, могут попытаться держать пост по меньшей мере в первые дни и в течение последних десяти дней ради получения Божеского благословения. Считается, что лайлат аль-кадр наполнен светом, который видят благословенные люди, отличающиеся своей преданностью.
Хотя на ранней стадии в Мекке был учрежден день поста, ашура, позднее посту был отведен целый месяц (Коран, 2:185). В этот месяц от мусульманина требуется жесткая дисциплина, которая особенно трудна, когда месяц Рамадан попадает в жаркое время года, так как постящемуся мусульманину не разрешается ни единого глотка воды (если возможно, он даже избегает глотания слюны) с момента перед рассветом, когда невозможно различить черную и белую нить, и до заката. В этот период запрещены еда, курение, секс, парфюмерия, инъекции; исключения возможны для слабых, больных, путешествующих или дерущихся людей, а также для женщин в период менструации и беременности; если человек не держит пост, то в соответствии с точными правилами он следует восполнить эти дни, либо выполнить другие функции, например, кормление определенного числа бедных. Кажется, что пост вместе с общиной и праздничный пост, ифтар, вместе с другими, делают дисциплину, несмотря на все ее трудности, более радостными, чем может судить посторонний. Рамадан - проблема для северных стран, когда летние дни длятся более двадцати часов и где многие верующие упускают из виду более широкую общественную поддержку, которую они могли бы получить в мусульманской стране. Согласно некоторым фетвам, мусульманин в таких далеких северных областях, (и это было бы справедливо и для южных областей, например, для мусульман на юге Чили), мог прервать пост в то время, когда он прерывается в мусульманской стране; для европейцев такой страной была бы Турция или Северная Африка. Утверждалось также, что, поскольку во время войны пост не требуется, а тяжелый труд на фабриках или в сельском хозяйстве является «войной против бедности», то эти труженики должны быть освобождены от этой религиозной обязанности; но это предложение президента Туниса Бургибы не было встречено благосклонно.
Прервав пост с нечетным количеством фиников и небольшим количеством воды, благочестивый мусульманин совершает вечернюю молитву, а затем принимает трапезу и выполняет еще один комплекс молитв, так называемый таравих, которые обычно составляют двадцать, иногда двадцать три рак ' ах (циклов). Далее ночь проходит в развлечениях и забавах. До окончания ночи мусульманин съедает легкую пищу (сахур или сахрио), а затем объявляет намерение на следующий день поста. Ид-уль-Фитр празднуется с большой радостью, но различие в наблюдении за луной может привести к тому, что праздник будет отмечаться с разницей в день в одной и той же стране или в отдаленных районах, хотя наблюдение за луной в Мекке сейчас транслируется всему мусульманскому миру.
Лайлат аль-кадр наполнен светом, потому что мир был освещен откровением Слова Божьего, но лайлат аль-милад, рождение Пророка, столь же светлым, популярным и мистическим благочестием, вполне гармонирующим с явлением, заключающимся в том, что «рождение спасителя» в истории религий окружено светом. Точная дата рождения Пророка неизвестна; двенадцатый день Рабиал-аввал, третьего лунного месяца, на самом деле является датой его смерти, и в некоторых районах, например, на северо-западной границе Пакистана, эту дату помнят как дату смерти (барах вафат), не показывая при этом радостных моментов рождения. Празднование дня рождения впервые известно со времен Фатимидов, поскольку Фатимиды (969–1171 гг.), утверждающие, что они произошли от дочери Пророка Фатимы, имели династический интерес к празднованию дня рождения своего предка, по крайней мере в придворных кругах. Примерно в 1200 году празднования дня рождения Пророка были широко распространены и тщательно продуманы, как можно понять из рассказа Ибн Халликана о мавлуде, «дне рождения» в Арбеле (Ирбиле) в 1207 году. По этому случаю были сочинены песни прославления с использованием свечей и освещения, стал популярным - обычай, против которого традиционалисты возражали из-за его сходства с христианскими праздниками. Однако в последнее время творческие оды в честь рождения Пророка, как их называют от Турции до Восточной Африки и Индии начиная с XIV века, были отвержены во многих странах, потому что их романтизм казался несовместимым с современным трезвым умом, и вместо этого подчеркивается великое «приветствие», которым вся Природа приветствует новорожденного Пророка (как это выражено в турецком мовлуде Сулеймана Челеби), выделяются этические и политические достижения Пророка. Но в Каире мусульмане продолжают праздновать этот день с большой радостью, и сахарные куклы, называемые "невестой мавлида" все еще продаются и радуют людей.
Эти два «ид»а , два мусульманских праздника, прочно укоренились в коранических преданиях, а празднование дня рождения Пророка стало следствием растущего почитания «лучшего из людей», принесшего человечеству последнее откровение. Другой праздник не имеет коранических корней, но связан с Пророком, который, согласно некоторым хадисам, подчеркивал его важность. Очевидно, этот праздник отмечали в раннем средневековье, поскольку его упоминал персидский поэт Санаи (ум. 1131). Это праздник лайлат аль-бараа (шаб-и барат по-персидски), ночь полнолуния восьмого лунного месяца, Шаабана. В эту ночь готовят особые сладости, пользуются петардами и фейерверками. Рекомендуются дополнительные молитвы, например, 100 рак'а с десятикратным чтением Суры 112 в каждой рак'а; поскольку эта ночь похожа на канун Нового года: Бог определяет - так многие люди верят - судьбу человечества на следующие двенадцать месяцев, и, согласно восхитительному убеждению, ангелы заносят записи, в которых они отмечают о действиях каждого человека в течение последних двенадцати месяцев. В Ливане середина Шабана отмечалась как маулуд, день рождения всех тех святых, чьи памятные дни были неизвестны, в то время как у шиитов он считается днем рождения Имама аль-Махди. Санаи не только упоминает шаб-и барат как особый знак благодати Пророка, но также выделяет «белые ночи», то есть ночи полнолуния в целом; первые три дня из четырех священных месяцев - Мухаррам, Раджаб, Рамадан и Зуль-хиджа - также были окружены особой святостью; в эти месяцы советовали соблюдать пост.
В шиитской общине известны такие святые дни, как день рождения Али (13-го числа месяца раджаб) и день Гадир Хумма (18-го числа месяца Зуль-Хиджа), когда Пророк назначил Али своим преемником. Однако наиболее важным является месяц Мухаррам, особенно его первые десять дней. Начинаются шествия, люди идут в меджлис, в большие сходы людей, (разумеется, отдельно для мужчин и женщин), со знаменами, флагами и вотивными изображениями, складываемыми в угол. День за днем все с большей мощью ведутся повествования, декламируются стихи о страданиях Хусейна в Кербеле. Благочестивые шииты внимают страданиям имама, смерти маленьких детей, плачам женщин и последним мучениям Хусейна, его семьи, друзей, равно как переживающие тайны страстной недели христиане.
В процессиях 10-го числа месяца Мухаррам несут табуты, копии саркофага Хусейна. Это
довольно высокие сооружения (5–6 м) из дерева или бумаги, настоящие произведения искусства, в изготовлении которых благочестивые мусульмане соревнуются с самого начала месяца Мухаррам. В процессии также участвует белый конь на случай внезапного появления имама Махди. Всем хочется участвовать в этих шествиях, быть частью общей атмосферы траура. Саадат Хасан Манто, индо-пакистанский прозаик, журналист, драматург, сценарист, переводчик и художник в одном из своих рассказов на урду под названием Кали Шалвар, «Черные брюки», рассказывает о желании одной проститутки надеть черные брюки во время месяца Мухаррам (мусульмане избегают носить красочную одежду, украшения и макияж); в Ахмадабаде (Гуджарате) у проституток есть особый день для участия в праздновании, в течение которого они полностью воздерживаются от своих обычных занятий. Мусульмане знают, что плакать по Хусейну необходимо для своего спасения, хотя эта идея не имеет богословского обоснования.
Процессии Мухаррама с бичеванием и даже хождением по огню в некоторых местах превратились в нечто вроде карнавала: в Хайдарабаде / Декане можно встретить скоморохов, танцующих с процессией, а маленькие мальчики могут служить - обычно по обету своих родителей - самим Хусейн ка маджнун, практикуется окуривание благоухающим деревом. Как и на других популярных праздниках, таких как годовщины смерти святых, границы нормального поведения, границы между разными классами и группами людей могут исчезнуть. Поднимается волна энтузиазма, если не безумия, которая разрывает трезвый ритм нормальной жизни.
С Мухаррамом связана особая еда: в день Ашуры, в день мученической смерти Хусейна, мусульмане готовят блюдо под названием Ашура, которое состоит из зерен, изюма и множества других ингредиентов, чтобы напомнить набожным о последней трапезе, которую бедные члены рода Пророка приготовили из небольшого количества продуктов, которые они смогли наскрести в тот день. Посылать чашу ашуры соседям было обычным делом в Турции и странах к востоку от нее; теперь ашура появляется как восхитительный повседневный десерт в меню многих турецких ресторанов.
Поэты любили воспевать трагедию Кербелы, а жанр марсия, погребальных песен, получил наибольшее развитие при шиитских дворах Индии, особенно в Лакхнау; эти песнопении используются в незамысловатых колыбельных песнях для умирающего шестимесячного младенца Али Асгара (скажем, в индийской Голконде в XVII веке), в знаменитых марсия Аниса (ум. 1874 г.) и Дабира (ум. 1875 г.). Последние два поэта преуспели в написании длинных поэм типа мусаддас, в шестистрочных строфах, позволяющих им наиболее точно описать в своих эпопеях ужасные подробности. По сей день хорошее чтение на урду марсии вызывает слезы у участников схода, и такое чтение привлекает тысячи индо-пакистанцев, например, в Лондоне.
В Иране поэты также посвятили поэмы Кербеле. Самой впечатляющей среди них это элегия Каани в риторической форме «вопрос и ответ», которая начинается со строк:
Что это за дождь? - Кровь! - Откуда? - Из очей. - И долго? - День и ночь! - Но почему? - От горя! - От какого горя? - От скорби по венценосцу Кербелы…
Эта форма указывает в Иране на тенденцию драматизации событий в Кербеле. Здесь видное место принадлежит искусству тазия, своего рода религиозной мистерии, театрализованному представлению в память о мученической смерти Хусейна ибн Али. В этих представлениях в центр мировой истории размещены страдания Имама Хусейна и его семьи. Причиной является желание сделать эти страдания неотъемлемой частью история спасения. Не историческая правда, а метаисторическая значимость страданий Хусейна лежит в основе этой тазии. В этом представлении принимают участие самые несовместимые герои собираются вместе, чтобы узнать о жертве Хусейна; Адам, Мавлана Руми, мученик-мистик ал-Халладж и многие другие герои вовлечены в эту увлекательную мистерию, в центре которой стоит событие, произошедшее в конкретный момент истории, но, похоже, принадлежащее другому измерению времени. Поэтов, особенно народных поэтов, обвиняют в том, как те описывают вступление в сражение вместе с Хусейном Хасана, старшего сына Али, хотя на самом деле примерно одиннадцатью годами раньше Хасан скончался, (вероятно, был отравлен). Поэтов это не смущает, оба братья Хасан и Хусейн предстают в творениях поэтов "принцами" или "женихами" Кербелы.
Если месяц Мухаррам обычно соблюдают в шиитской общине, существует еще одна тенденция среди шиитов Индии - отмечать все дни рождения и годовщины смерти двенадцати имамов театральными представлениями: свидетели при дворе Лакхнау в 30-х годах XIX-го столетия описывали эти непрерывные траурные и праздничные представления, с удивлением ведая, как любимого слона царя приучали оплакивать Имама Хусейна во время Мухаррама с протяжными воззваниями: Вах Хусейн, Вах Хусейн.
В этих общих праздниках больше места отводят годовщинам святых, так называемым урс, свадьбам, потому что душа святого достигла присутствия Божественного Возлюбленного. Десятки и даже сотни тысяч паломников прибывают из разных частей страны или, как в случае с Му'инуддином Чишти из индийского города Аджмер, даже в
специальных железнодорожных составах из Пакистана, которым по этому случаю дают право пересекать в обычном режиме закрытую индо-пакистанскую границу. Проводят общие молитвы, поют гимны и оды, совершают совместные трапезы, которые объединяют приезжих в одну большую семью (урс в Аджмере будет описан позднее). сами религиозные мероприятия могут проходить параллельно с менее религиозными событиями; Лала Шахбаза Каландара в Сехване, Синд, до сих пор несет следы культа своего давно забытого прошлого как святилища Шивы, а урс Салара Масуда в Бахрейхе напоминают посетителю не только о духовном браке души молодого героя с Богом, но также и о его бракосочетании со своей невестой Захрой Биби. Многие считают, что подобного рода посещения святых мест почти равны паломничеству в Мекку. (Посещение мавзолея Мавланы Руми в Конье семь раз приравнивается одному хаджу - так утверждают в Конье.) Мусульмане любят посещать мавзолеи и кладбища по пятницам перед полуденной молитвой, и в целом врата таких святилищ всегда открыты для посетителей. Дни урса каждого святого указываются в небольших календарях в Индии и Пакистане, хотя для отдельных мусульман празднование годовщин святых - не что иное, как язычество, и формально мыслящие уламы пытаются искоренять эти обычаи.
Для благочестивого мусульманина каждый месяц, можно сказать, имеет свои особенности. И если в месяце Мухаррам мусульмане размышляют о мученической смерти Хусейна и избегают свадьб и торжеств, (даже сунниты придерживаются этого запрета), последующий месяц, сафар, тоже считается несчастливым, потому что смертельная болезнь Пророка началась именно в последнюю среду этого месяца, и он, якобы сказал, что благословит того, кто первым сообщит ему о конце месяца сафар.
В месяце раби аль-аввал отмечается день рождения, а следующий месяц, раби ас-сани, почитается по меньшей мере суфиями Ислама - в чесь Абдул Кадира Гилани (ум. 1166),
основателя тариги Кадирия; эту дату в индо-пакистанском регионе называют гйархринн или ярхинн, «одиннадцатый», потому что годовщина Абдула Кадира приходится на одиннадцатое число месяца.
Раджаб, седьмой лунный месяц, связан с небесным путешествием, мираджем Пророка, которое, согласно хадису, имело место двадцать седьмого числа этого месяца. Особенно благословенны первые ночи этого месяца - рагаиба. Этот месяц предпочитают для совершения малого паломничества - умры, хотя умру можно совершить в любое время, кроме периода хаджа.
Шабан - это месяц лайлат аль-бараа (Ночь Бара́ат — одна из почитаемых мусульманами ночей, отмечается в ночь с 14 на 15 число месяца шабан. В исламе, этот день считается днём освобождения или отпущения грехов. В ночь Бараат мусульмане обычно проводят в бдении, читают Коран и молятся - прим.перев.). Некоторые набожные люди утверждали, что буквы названия этого месяца указывают на пять благородных качеств Пророка: ш (буква "шин"): шараф, достоинство, честь; буква ‘айн‘ - улув, превосходство; б (буква "бэ"): бырр, доброта; буква алиф: ульфат, дружба, привязанность; и н, буква нун: nur, свет. Также говорят, что Пророк постился в месяц Шабан, чтобы подготовиться к месяцу Рамадан. Следующий месяц рамадан - это месяц поста. И, наконец, последний месяц, зуль-хиджа, месяц паломничества считается благословенным месяцем.
В этой связи показательно взглянуть на список дней, в течение которых мусульманские сипахи в Индии (особенно на Декане) получали отпуск на родину от британцев в девятнадцатом веке: во время праздников Мухаррам, в последнюю среду. Шафара, в годовщину смерти Пророка (т. е. 12 Рабиаль-аввал), в Ур Абдул Кадира и в Ур Зинда Шах Мадара, а также в день поминовения Мавлы Али и Гесудараза, великий чишти-святой из Гулбарги (ум. 1422). Списки из других частей Британской Индии могли включать дни других святых.
Но соблюдаются не только «священные» дни, которые вырваны из нормального течения времени благодаря их силе благословения; скорее, каждый день имеет свои особенности, потому что он связан с планетными влияниями, ангелами, цветами и ароматами, как можно понять из персидского эпоса Низами «Хафт Пайкар». Если какой-либо трезвый критик чувствует себя обязанным обвинить Низами в поэтическом преувеличении, ему следует обратиться к работам известных мусульманских ученых, таких как традиционалист и богослов Джалалуддин ас-Суюти (ум. 1505) из Каира и ведущий хадисский ученый в Индии семнадцатого века. Абдул Хакк Мухаддит Дихлави (ум. 1645), ибо оба они - как и многие другие до и после них - составили книги о свойствах дней недели. Поскольку Бог создал Адама в пятницу из глины, которую ангел Азраил вынужденно собрал с земли, пятница - лучший день недели. Худ и Авраам, как говорят, родились в пятницу, (Авраам,, кстати, родился 10-го числа месяца мухаррам!), А Гавриил подарил Соломону свое чудесное кольцо в пятницу, как рассказывает Кисаи. Таким образом, центральное положение дня, когда прихожане должны собираться в полдень в мечети, выделено должным образом, хотя в классические времена пятница, в отличие от субботы и воскресенья, не считалась полным праздником. Лишь сравнительно недавно некоторые мусульманские государства объявили его еженедельным выходным днем, в то время как воскресенье - рабочий день, например, в Пакистане и Саудовской Аравии. В пятницу, как верят мусульмане, есть час, в течение которого Бог отвечает на все молитвы, но точный момент неизвестен смертным.
Понедельник - это день рождения Пророка, а также его триумфальное вхождение в Мекку в 630 году. Следовательно, это самый благоприятный день, а вторник считается несчастливым, потому что во вторник Бог создал все неприятности. Четверг - хороший день для путешествий, для военных мероприятий, а также для поста (в качестве подготовки к пятнице, поскольку день начинается накануне: jum‘a rāt, «пятничная ночь», соответствует ночи с четверга на пятницу).
Ученые обнаружили благоприятные дни для бритья, измерения и надевания новой одежды; короче говоря, можно организовать всю свою жизнь в соответствии с аспектами определенных дней. Хорошо известно, что император Великих Моголов Хумаюн (1530–1556 гг.) скрупулезно придерживался правил благоприятных и неблагоприятных дней и часов и позволял людям посещать его в том или ином качестве или для определенных видов работы только в соответствии с правом часа и правильного дня.
В любом случае наиболее благословенны ранние утренние часы (в суре 11 (114) Коран призывает мусульман молиться в конце дня и ночью). Следовательно, чтобы принять участие в этом благословении, торговец продаст первый предмет по специальной цене; Приезд первого покупателя положительно определит весь день. Сами часы были установлены в соответствии с временем молитвы, максимальное возможное увеличение которого должно было точно измеряться длиной тени, отбрасываемой молящимся. Теперь современные часы позволяют точно определять время, которое, в любом случае, отмечается по зову муэдзина с минарета. Жители западных стран, которые привыкли называть период примерно с 3 часов дня до 6 часов вечера словом "afternoon", что турки так называют период между полуденной молитвой и молитвой аср.
Когда говорят о восприятии времени в Исламе, то следует знать, что оно является линейным. Это типично для религий, в которых присутствовали пророки. Время начинается с Сотворения, со вчерашнего дня, душ, как говорят персидские поэты, и ведет к Дню Суда, Завтрашнему дню Корана (54:26). Но это линейное время меняется определенным образом во время циклическое, то есть, "странствие слуг Бога от места начала до места возврата", именно так назвали свои произведения Санаи (здесь речь идет о поэме Санаи, выдающегося персидского суфийского поэта 12 века), «Путешествие рабов божьих к месту возврата» (Сайр ал-'ибад)) и Наджмуддин Дайа Рази (Наая ад-дин «Абдулл ибн Мухаммад ибн Shâhâwar АСАДИ Рази или Наджй аль-Дин Рази (перс: نجم الدین رازی ), по прозвищу Dâyah (медсестра), является суфийским мастером из Kubrâw6ya братства , он умер в 1256 году прямо из Наджх ад-Дин Кубра , основатель Кубравийи), в котором они писали о развитии людей. Мистики здесь видят странствие от адама, небытия, до второго адама, непостижимой Божьей Сущности. Поздние суфии говорили о дуге нисхождения от Божественного происхождения до проявления человечности и обратно о дуге восхождения в Обитель Бога, будь она садом роз, океаном, зарослями тростника.